Шрифт:
Палач
Старик стоял под радиоактивным дождем из ядерного пепла и улыбался. Ему казалось, что нарастающее жжение несет с собой еще детскую, ничем не запятнанную радость и колыбельную ласку. Кожа, на ничем не прикрытых ее участках, почти сразу побелела, а затем начала краснеть, чтобы через пару минут засочиться, смертельно отравленными радиацией, телесными соками. Тело потяжелело, став совершенно непослушным. Но он все еще стоял на ногах, радуясь высасывающему угасающие жизненные силы, меркнущему зрению. Карфаген должен быть разрушен! Карфаген пал! Никогда больше не зажгутся жреческие огни для кровавых человеческих жертвоприношений! Никогда больше кандалы не будут одеты на свободных граждан Рима!
Старик не любил Рим. Он считал его естественным продуктом еще звериного устоя зарождающейся человеческой цивилизации. Вечная война в культуре Рима была для него олицетворением армии, которой он отдал всю без остатка жизнь в реальном Мире. Но в его понимании, солдат жертвовал собой, чтобы другие члены общества не знали всех тягот и горя войн. Поэтому, он никогда не жаловался на свою судьбу. Старик воевал всю свою жизнь, и выросший перед ним исполинский ядерный
«Имя: Старик. Возраст: шестьдесят пять лет. Состояние организма лечебной реабилитации не подлежит. Лемнос сожалеет об утрате столь ценного для него обитателя, но ваша квантовая оболочка безвозвратно распадается. Силами администрации Лемноса остановить этот процесс невозможно, поскольку в данный момент девяносто девять процентов владельцев высшего доступа к административным правам Лемноса погибли. По запросу восстановленного в правах администратора, обладающего уровнем доступа Альфа-тестера Мегалодона, и занявшего должность старшего администратора Василия Жлобова, Лемнос принять спасательные меры не может, в виду хаотического характера сложившейся ситуации. В данный момент статус Альфа-тестера позволяет Мегалодону запустить в тестовом режиме экспериментальный игровой кластер, и предложить своих Бета-тестеров. Желаете стать Бета-тестером и окунуться в пучину вечного забвения реки Лета?»
Ответить Старик при всем своем желании уже не мог. Он избежал ударной волны, но находясь на краю ядерного гриба выросшего из благодатной почвы в виде топлива крупнейшего в Лемносе скопления ядерных реакторов, просто распадался от радиации. Единственное что он смог сделать, так это совершить свой последний выдох, позволивший сжаться грудной клетке, чтобы уронить не послушный подбородок.
«Ответ принят. Кластер Лета запущен. Квантовый перенос начат. Удачной игры первый Бета-тестер!»
Возрождение
Окружающий мир исчез, провалившись в полную тьму, чтобы снова вспыхнуть тысячами ярких красок. На самом деле, красок было не много, и были они ну совершенно не яркими. Даже однотонными. Поскольку ничего другого в земляном подвале, освещаемом одиноким тонким лучиком света, пробившимся через старые доски, быть и не могло. Перед глазами висело оповещение, вот только оформлено оно было более художественно, и вместо подписи администратора Лемноса стояла подпись виртуального администратора Лета.
«Уважаемый Бета-тестер! Вы стали первым обитателем виртуального Мира Лета! По игровому соглашению между независимым кластером Лемноса, получившим название Лета и вами, вы получили тело одного из местных жителей. В данном случае вы находитесь в стартовой локации, где через час начнется обучающее задание. Вводные задачи просты, но требуют осторожности. Тело, полученное вами, ранее принадлежало игровому персонажу Пищале. Его деревня была разграблена и сожжена. Пищала спрятался в погребе заброшенной хижины и потому выжил, но ему не хватило силы духа, чтобы задушить крысу и насытиться ею. Поэтому он впал в голодный обморок, который должен закончиться его гибелью. Ваша задача найти способ насытиться, и выжить. Игрок! Будь внимателен! Игра в стадии тестирования и в ней возможны как недоработки, так и системные ошибки! Не пропусти баг и вовремя оповести о нем администрацию! Игрок помни! Баг – враг игроку, и Лета тебя не забудет!»
Целый час. Отлично! Первым делом Старик проверил зрение и попытался пошевелить конечностями. Руки и ноги слушались, но испытывали сильную слабость из-за истощения. Никаких шоковых эффектов от радиационного фона убившего его тело в Лемносе, не проявлялось. Насколько Старик знал психологию и анатомию, а знал он их на профессорском уровне, без последствий для его сознания пережитый шок пройти не мог. Значит, прошел значительный промежуток времени и, пребывая в бессознательном состоянии, он успел эмоционально восстановиться. Память работала плохо. Очень плохо. Но это было нормально для сложившейся ситуации. Глаза слипались, но осмотреться он смог. Обычный, заброшенный, частично обрушившийся, земляной погреб. Ничего полезного вокруг видно не было, и Старик попытался приподнять руку. После нескольких экспериментов он смог сеть. Тело у Стрика теперь было молодое. По-деревенски здоровое. Гадать о возрасте смысла не было, и он рискнул вызвать информационное окно. Это ему удалось, но потратились и так угасающие силы, а в возникшем окне виднелся возраст, восемнадцать лет, имя Пищала, помеченное звездочкой и краткая информация об истощении организма. Далее шел длиннющий список всех характеристик персонажа, заработанных им за всю его жизнь. В Лемносе функций у информационного листа было крайне мало, поскольку все самое важное хранилось в информационных сетях. В Лете же, похоже, информационных сетей не было совсем, поэтому вся информация о персонаже отображалась в листе. Большая часть данных сейчас была скрыта, из-за нехватки сил, но на звездочку напротив имени, Старик все же внимание обратил. Сноска сообщала, что поскольку в Лете не осталось никого, кто знал Пищалу, его имя теперь можно изменить без какого либо обряда или игровых условностей. Отлично! Значит Пищалу можно с чистой совестью похоронить. Но какое имя взять? Опять Старик? Но ведь он, по сути то, теперь, просто пацан?! Называться пацаном, одеваться в адидас и носить кепку, Старик не собирался. А значит, с учетом того, что из реального Мира он возвращать свое имя не хотел, нужно было придумать нечто новое. Оставшееся до окончания вводного квеста время стоило потратить с большей пользой, чем поиск нового имени, но Старик
Погреб оказался совершенно пустым. Слабый свет позволял его осмотреть и даже найти очертания досок, закрывавших спуск в эту осыпавшуюся яму. Сложнее всего было встать на ноги, но Ками смог это сделать и, пачкаясь в грязи, облокотился на мягкую стену. Шаги давались ему с трудом и когда он коснулся доски, мелькнула мысль, что поднять ее сил может уже не хватить. Доска к удивлению Ками оказалась сухой, гнилой и очень легкой. Даже неуверенный толчок уже сместил ее немного в сторону, а небольшое усилие помогло уронить один конец в погреб. Снаружи стоял яркий день. Это было видно через проем, в котором когда то были двери. Но до этого дня еще предстояло добраться. Деревянная лестница давно сгнила, а рыть ступеньки из земли сил не было. Поэтому оставалось только столкнуть вниз оставшиеся две доски и попытаться по ним ползти наверх. Доски были шершавые, сухие и похрустывали под ослабшим телом, рискуя загнать в него пару десятков особенно крупных и болезненных заноз. Но Ками смог схватиться руками за их верхний край, не позволяя себе разжать пальцы. Понемногу он переполз животом на бывший пол и даже хотел проползти в дверной проем, сразу на улицу, но чутье его придержало. Ведь что-то же загнало юношу в эту яму и не позволяло ему выбраться? Так что стоило осмотреться, прежде чем являть себя новому Миру. Тем более, что и сам дом еще изучен не был.
Беглый осмотр показал, что хижина почти завалилась на бок, а ее крыша давно уже превратилась в заросшую ползуном труху. У дальней стены, стояла печь выложенная из глиняных кирпичей, и похоже, что на ее трубе и держалась соломенная крыша. Вокруг был разбросан хлам, вроде сгнивших лавок, но ничего ценного или интересного тут быть не могло. Кроме большого глиняного кувшина, стоящего на печи как раз под крупной дырой в крыше. Сам кувшин был с отбитой ручкой и надколотым горлышком. Наверное, поэтому его не тронули деревенские жители, посчитав просто хламом. Но в этом кувшине оказалось самое на сейчас важное для Ками, пахнувшая тиной вода. Когда прошел последний дождь, наполнив этот сосуд, было совершенно не ясно, но главным было то, что ее можно было пить! Ками сперва понюхал содержимое, потом пригубил и, не обращая внимания на грязноватый привкус, сделал несколько глотков. Приятная прохлада тут же разлилась по телу, чуть не заставив его задрожать от холода. Для ослабленного человека это было естественно, но приступ лихорадки сейчас был совершенно ни к чему. Ему пришлось отставить кувшин и снова осмотреться в доме. Крыша! Вот его спасение! Правда нужно до нее еще добраться и не упасть, но если ему повезло со временем года, то есть шанс на великое спасение! Ками снял с печи кувшин и не спеша на нее залез. Дотянувшись рукой до потолка он легко сделал небольшую дыру и, опираясь на выступы дымохода, попытался просунуть голову. Первым делом ему в глаза ударил яркий дневной свет, моментально ослепивший привыкшие к полумраку глаза. Пришлось прятаться под крышу и по не многу осваиваться. Вода из кувшина придала ему сил, но их было все еще слишком мало, поэтому Ками поспешил снова выглянуть наружу. К его огромному счастью на гнилой соломе прогнившей крыши было не менее пяти гнезд самых разных птиц. Ближайшие примыкали к трубе и Ками без труда смог дотянуться до них рукой, нащупав бесценные для него яйца. Целых шесть яиц из двух гнезд! Этого уже достаточно, чтобы набраться необходимых ему сил! Вот только случайно брошенный на деревню взгляд говорил, что яиц ему будет маловато. Возле сгоревшей хижины, на куче хлама, сидел самый настоящий скелет. Кости нежити были грязного, коричневатого цвета, и смотрел он на остатки избы.
Сначала Ками решил, что это простое чучело, или злая шутка разбойников. Но мимо развалин промелькнула рыжая тень обычной лисицы, на которую скелет тут же повернул свой пустотелый взгляд. При этом позвонки скелета издали не громкий, но совершенно отвратительный звук, схожий со скрежетом зубов. Ками не спеша, чтобы не упасть и не нашуметь, спрятался в хижину. Сначала он насытился парой яиц. Хотелось съесть сразу все, но кто его знает, как в этом мире работает анатомия. Через пару минут после трапезы он открыл свое информ окно и присмотрелся. Показатели силы и выносливости увеличились, а полоска голода уменьшилась в длину. Висел штраф за голод, говорящий, что истощенный организм много пищи переварить не сможет. Это означало, что анатомия тут работала, хотя и немного по-своему. У Ками тут же мелькнула мысль, что если ему не выгодно сразу же есть все яйца, то стоит пару штук вернуть в гнезда и подождать возвращения родителей. В его ситуации эта мысль могла приравниваться к целому научному открытию, вот только от ощущения охотничьего азарта, почему то затошнило. Ками стало жалко и яйца, которые теперь не смогут вылупиться, и птиц, которых он может съесть, спасая свою жизнь. Странное чувство, ну прямо мягкотелое какое-то. И он решил выбрать золотую середину. Два яйца он все же осторожно вернул, и птиц решил не трогать. А насытиться он пока что сможет и теми, что у него остались. Это решение он находил разумным, а этот подход временно уместным, ведь ему спасли жизнь, забросив на экспериментальный кластер. На какие жертвы пошли в Лемносе чтобы это осуществить, Ками не знал, но понимал, что возрождений у него больше не будет.