Ленин — Сталин. Технология невозможного
Шрифт:
Но все же допустим, что Гитлеру удалось выполнить эту задачу. А что, интересно, собирался он делать с войсками, не находящимися в западной России [67] ? В приграничных округах наших военных в то время было 2.9 миллиона [68] . Численность всей армии — около 5 миллионов. А в случае мобилизации, согласно обычным расчетам, страна может поставить под ружье около 10 % населения — для Советского Союза это было 15–17 миллионов человек (в реальности же число мобилизованных с 1941 по 1945 год составило 34 миллиона). По всей видимости, двухмесячный срок, отведенный Гитлером на восточную кампанию, был связан именно с мобилизацией: чтобы призвать пополнение, хотя бы кое-как обучить, сформировать в воинские части и отправить на фронт, как раз и требуется два с половиной — три месяца, и он хотел разгромить существующую армию до того, как на фронт начнут поступать новые части, собранные из мобилизованных.
67
Кое-что по поводу немецких представлений о нашей стране. Рассматривая возможные варианты действий советских войск, генерал Лоссберг, работник оперативного отдела немецкого штаба верховного командования вермахта, в качестве одного из вариантов определил: «Русские используют метод, уже оправдавший себя в 1812 г., т. е. отступят в глубину своего пространства, чтобы навязать наступающим армиям трудности растянутых коммуникаций…» и т. д. И, поясняя этот вариант, писал, что рубежом расположения группировки, сконцентрированной в глубоком тылу, могут быть Двина и Днепр. Если таковы у него «глубины русского пространства»… С точки зрения нормального русака, Киев — это почти Европа.
68
Количество пленных слишком велико для такой армии (с июня по сентябрь немцы взяли в плен около 1,5 миллиона человек). Но тут они применили одну хитрость: гребли в качестве военнопленных мужчин призывного возраста, находившихся на оккупированной территории. Как видим, приписки существовали не только у нас…
Но даже если вермахту и удастся за предписанный срок выполнить задачи, изложенные в плане «Барбаросса», — то что Гитлер собирался делать потом? Быстрее ли или медленнее, миллионом больше или миллионом меньше, но мобилизация все равно когда-то и как-то произойдет. Не говоря уже о том, что Красная Армия ведь и воевать постепенно подучится — а учатся русские быстро?!
И когда немецкая армия, пусть даже очень хорошая, но уставшая и поредевшая от боев, оторванная от Германии, снабжаемая по нескольким железнодорожным веткам, страдающим от горячего внимания диверсантов, окажется в настоящей (а не по Днепру) глубине России лицом к лицу с такой махиной — что она будет делать? Особенно если это произойдет зимой — а что такого, мы здесь живем круглый год, не только летом (финская война, например, изначально была зимней). При наших размерах и темпах как раз к декабрю и раскачаемся… В первый год войны немцы не имели даже зимнего обмундирования, да и антифриза тоже, что еще неприятнее — а морозы стояли под сорок градусов…
Мог ли Гитлер не понимать, что даже если он возьмет Москву, на него все равно неизбежно обрушится отмобилизовавшаяся наконец остальная советская армия. И что тогда?
Так что даже блицкриг решал какие-то частные задачи, но не решал общих. Нелепо думать, что Гитлер этого не понимал. Вот и вопрос: на что он рассчитывал?
И, кстати, почему мы все-таки не ответили на нападение немцев традиционным образом — отступая в глубь России, чтобы спасти армию, как это сделали в 1812 году и повторили в 1942-м? Почему наши, не считая потерь, цеплялись за каждый камень и каждый куст, почему правительство бросало в эту мясорубку все, что было под рукой, вплоть до курсантов офицерских школ — лишь бы затормозить продвижение немцев?
Да, неотвратимо наступала осень или зима — но это лишь часть ответа. Тут явно должно быть что-то еще, что понимали оба вождя.
Так в чем был расчёт Гитлера и ответ Сталина?
…Генерал Ганс фон Сект, командовавший рейхсвером [69] в 20-х годах, слыл русофилом, хотя таковым и не являлся. Его стремление наладить контакт с Советским Союзом было вынужденным следствием Версальского мира. А вообще-то он был патриотом Германии и, как и положено патриоту, прокручивал разные варианты войн, в том числе проводил и оперативно-стратегические игры, моделируя войну с СССР. То же самое делал несколько позднее командующий вермахтом фельдмаршал фон Бломберг. В 1937 году данные об этих играх добыла наша разведка и положила на стол Сталину
69
Рейхсвер — так называлась германская армия до того, как в 1935 году была преобразована в вермахт.
Вот что пишет по этому поводу Павел Судоплатов:
«После оперативно-стратегических игр, проводившихся фон Сектом, а затем Бломбергом, появилось „завещание Секта“, в котором говорилось, что Германия не сможет выиграть войну с Россией, если боевые действия затянутся на срок более двух месяцев и если в течение первого месяца войны не удастся захватить Ленинград, Киев, Москву и разгромить основные силы Красной Армии, оккупировав одновременно главные центры военной промышленности и добычи сырья в европейской части СССР».
Как отреагировал на эту информацию Сталин? Продолжим цитировать Судоплатова:
«Хотя Сталин с раздражением относился к разведывательным материалам, вместе с тем он стремился использовать их…для доведения до германских военных кругов информации о неизбежности для Германии длительной войны с Россией. Акцент делался на то, что мы создали на Урале военно-промышленную базу, неуязвимую для немецкого нападения».
Москва, Ленинград и Киев нужны были немцам не только как крупные города, центры промышленности и железнодорожные узлы. План «Барбаросса» предусматривал создание на оккупированной территории нескольких государств, с которыми Германия собиралась заключить мирные договоры, создав таким образом некое подобие буферной зоны между собой и остатком СССР. (Что забавно, среди многочисленных германских планов есть и такие, которые предполагали сделать эти государства… социалистическими. Это ещё раз доказывает, что «крестовый поход против большевизма» к целям войны отношения не имеет.)
Но на самом деле даже выполнение и этих планов ничего не решало — с конкурирующими правительствами Сталин мог без труда разобраться в рабочем порядке. Русские — народ с очень хорошей памятью, и если выбирать не между жизнью и смертью, а между тем, за кого умирать — за великую империю или за каких-то немецких холуев… Как вы полагаете, долго ли продержится против РККА армия буферного государства с русским населением?
Сталин не увлекался игрой в солдатики, так что он сразу ухватил суть, вычленив в завещании Секта единственную настоящую угрозу — на нее и ответил. «Военно-промышленная база на Урале» была блефом — но именно этот блеф показывает, что на самом деле работало козырной мастью в игре.
Действительно, если отрешиться от логики дивизий и корпусов и применить к делу обычные житейские соображения, сразу видно, что Гитлер мог выиграть эту войну, и даже без особого труда. У Советского Союза, в целом непобедимого, имелась одна роковая особенность. Большая часть его индустриальной базы, и в частности военной промышленности, была сосредоточена в европейской части страны. И если Гитлер сумеет быстрым ударом захватить эту промышленную базу (или, на худой конец, уничтожить — лишь бы не работала на СССР) — то после этого Советский Союз может выставить не то что пятнадцати-, а хоть стомиллионную армию — что она сможет без оружия, без техники?
«Цель операции должна состоять в уничтожении русских вооруженных сил, в захвате важнейших экономических центров и разрушении остальных промышленных центров, прежде всего в районе Екатеринбурга; кроме того, необходимо овладеть районом Баку».
Это Гитлер писал в заметках к плану «Барбаросса» еще на начальной стадии его разработки. В этом, а вовсе не в патриотизме или идеологии был смысл выражения «Советский Союз — колосс на глиняных ногах». Захватив в ходе блицкрига расположенную недалеко от границ промышленную базу, немецкая армия подсекала эти самые ноги и выигрывала войну. Дальнейшее было уже вопросом времени.
Как видим, стратегия победы Гитлера чрезвычайно проста: захватить промышленные районы Советского Союза, затем разделить оккупированную территорию на несколько протекторатов, а остальную страну отрезать от морей, ввести жесткие ограничения на поставки, чтобы невозможно было провести вторую индустриализацию — и предоставить Россию ее собственной судьбе: реванша в обозримом будущем уже не будет.
Так что разгром армии — далеко не самое худшее, что ожидало Советский Союз в случае, если гитлеровские планы сбудутся. Перспективы оказывались куда более мрачными. Странно было бы думать, что Сталин их не понимал.