Ленин в жизни

Гусляров Евгений Николаевич

Нет сомнения, если бы Ульянов подал просьбу царю, она была бы уважена.

Н. Валентинов [2].С. 182183

…Однажды Император Александр III лично обходил заключенных в Петропавловской крепости; каждый осужденный пытался на вопросы Императора сказать о своей невиновности в надежде получить защиту Царя, но Тихомиров (один из осужденных по делу «Народной воли», будущий автор известной книги «Монархическая государственность». — Е. Г.) честно признал себя полностью заслуживающим наложенное наказание, и тогда Император сказал, что не находит возможным содержать в одинаковом заключении столько «невинных» людей совместно с «преступником» и повелел освободить Тихомирова из тюрьмы... Этим актом Царского милосердия и был заложен фундамент последовавшего

духовного возрождения активнейшего революционера. Если этот, слышанный нами рассказ, и неверен, то он все же вполне вероятен и полностью в духе характера Царя-Миротворца.

Из предисловия к книге Л. А. Тихомирова «Монархическая государственность».

СПб.: ГПП им. Ивана Федорова, 1992. С. 5

На молодого прокурора Князева Ульянов произвел огромное впечатление. По своей натуре, нравственной силе, особой честности, и в большом и в малом, Ульянов действительно не был как все. Он далеко выходил из общих рядов. Об этом говорит его поведение до 1-го марта, его поведение на дознании, на суде и после осуждения на смерть. И вот что для него характерно, о чем все другие в его положении, конечно, забыли бы: в тюрьме из его памяти не уходила мысль, что незадолго до ареста он взял в долг у некоего Тулинова. Он считает бесчестным это забыть. При последнем свидании с матерью он просит ее выкупить из ломбарда заложенную университетскую медаль и из вырученной суммы непременно заплатить долг. Еще и о другом он просит мать. Он переводил, как мы уже отметили, статью Маркса из «Немецко-французского ежегодника».

Эту редкую книгу ему одолжил В. В. Водовозов с условием хранить «как зеницу ока» и в назначенный срок возвратить. При обыске и аресте книга была забрана жандармами и, следовательно, должна была почитаться окончательно потерянной. Александр этим мучился и просил мать известить Водовозова, что все будет сделано, чтобы найти где-нибудь другой экземпляр книги.

Н. Валентинов [2].С. 182183

Старая няня, жившая в их доме, которая помнила детей Ульяновых еще с пеленок, так рассказывала о возвращении Марии Александровны: «Она не позвонила и не постучала в дверь, а тихо прошла через черный ход. Дети помоложе кинулись к ней, окружили ее, припали к своей маменьке. Я заметила, что она совсем стала седая».

Р. Пейн.С. 72

Она ушла со свидания, ушла без слез, без жалоб. И в ту ночь она сразу вся поседела. Долгое заболевание, почти безумие овладело ею. Анна Ильинична ухаживала за матерью как за своим ребенком... Она оправилась. Но пережитое наложило на всю ее жизнь свою тяжелую руку и совершенно изменило всю ее природу. Она вся ушла в свое горе.

Г. А. Соломон [1].С. 13

Сегодня в Шлиссельбургской тюрьме, согласно приговору Особого Присутствия Правительствующего Сената, 15/19 минувшего Апреля состоявшемуся, подвергнуты смертной казни государственные преступники...

При объявлении им за полчаса до совершения казни, а именно в 3 1/2 часа утра о предстоящем приведении приговора в исполнение, все они сохранили полное спокойствие и отказались от исповеди и принятия св. тайн...

Первоначально выведены для свершения казни Генералов, Андреюшкин и Осипанов... По снятии трупов вышеозначенных казненных преступников были выведены Шевырев и Ульянов, которые так же бодро и спокойно вошли на эшафот...

Из «Правительственного сообщения о деле 1 марта 1887 г.».

Цит. по: Драбкина Е. Я.Зимний перевал. М.: Политиздат, 1990. С. 252

Священник подошел к смертникам с крестом. Ульянов приложился к кресту. Шевырев оттолкнул руку священника.

Н. Валентинов [7].С. 207

Приговор Особого Присутствия Правительствующего Сената о смертной казни через повешение над осужденными... приведен в исполнение 8 сего мая 1887 года...

Из «Правительственного сообщения о деле 1 марта 1887 г.»

Эта смерть старшего и самого любимого сына во цвете лет и таланта произвела на его мать, по рассказам того же Елизарова (с остальными членами семьи Ульяновых я, конечно, никогда не говорил об этой семейной трагедии), потрясающее впечатление, которое нисколько не притупилось с годами.

Г.

А. Соломон [1].С. 12

Холодная и суровая по внешности, но на самом деле глубоко нежная по душе, Анна Ильинична с этой минуты стала нянькой или, вернее, матерью своей матери и осталась ею до конца жизни Марии Александровны. Она открыла для нее, и только для нее все глубокие тайники своей души. Решительная и властная, она окружила старушку своей исключительной нежностью, и того же она требовала от остальных членов семьи, которая вся жила одним стремлением как-нибудь не обеспокоить старушку, отвлечь, развлечь ее... Даже и сам Ленин поддавался этому настроению культа матери и, находясь в ссылке, а затем за границей в качестве эмигранта, он писал матери нежные (столь не похожие на него) письма. И в разговоре со мной, в Брюсселе, коснувшись своей семьи, он, ко всему и вся относившийся под углом «наплевать», сразу изменился, заговорив о матери. Его такое некрасивое и вульгарное лицо стало каким-то одухотворенным, взгляд его неприятных глаз вдруг стал мягким и теплым, каким-то ушедшим глубоко в себя и он полушепотом сказал мне: «Мама... знаете, это просто святая...»

Г. А. Соломон [2].С. 127

В апреле 1917 г., в день своего возращения в Россию, будущий вождь революции, несмотря на события и неотложные дела, пошел на Волково кладбище в Петрограде и распростерся на ее могиле.

Л. Фишер.С. 33

Этот культ матери наложил на всю семью какой-то тяжелый отпечаток. И все друзья этой семьи, бывая у Ульяновых, невольно поддавались пафосу этого культа и проникались его влиянием. И несмотря на все попытки Анны Ильиничны, этой жрицы этого культа, внести свет и уют в жизнь семьи, всеми, бывавшими у Ульяновых, владел не рассеивавшийся ни на одну минуту гнет какого-то могильного чувства, которое всех давило. Все друзья, попадая к ним, старались в свою очередь отвлекать и развлекать старушку, играя комедию и притворяясь. Я тоже не мог избегнуть этого влияния. Я часто бывал у Ульяновых. Это было давно. Я был еще молод, полон энергии и отличался живым общительным характером, и я умел развлекать старушку разными «интересными» рассказами и кроме того мы с ней музицировали: она аккомпонировала, а я пел...

Г. А. Соломон [1].С. 1314

У Александра Ильича было две золотые медали. Одну он заложил, чтобы помочь нуждающемуся товарищу. Другую медаль заложил, чтобы купить азотную кислоту для приготовления бомб.

Д. И. Ульянов.С. 128

Весна, принесшая смерть Саше Ульянову, принесла Володе золотую медаль при выпуске из Симбирской гимназии.

Л. Фишер.С. 34

И хотя Александр Ульянов был связан с моей жизнью лишь косвенно, в детском воображении он оставил неизгладимый след не как личность, а как некая зловещая угроза. При одном упоминании его имени в моем сознании сразу же возникала картина мчащейся по ночному городу таинственной кареты с опущенными зелеными шторками, которая по мановению могущественной руки отца Сони увозит людей в неизвестность. Соня — маленькая девочка, которую иногда приводили к нам на танцевальные занятия, а отец ее занимал пост главы жандармского управления Симбирской губернии. Раскрытие в Санкт-Петербурге тайного заговора и арест сына видного симбирского чиновника послужили основанием для арестов в городе, которые, как правило, проводились по ночам. Тревожные разговоры взрослых об этих ужасных событиях проникли в нашу детскую, а тесные отношения нашей семьи с семьей Ульяновых привели к тому, что мы скоро узнали о казни их высокоодаренного сына. Таким было мое первое соприкосновение с революционным движением.

А. Ф. Керенский.С. 4

Когда, уже студентом, Ленина арестовали в первый раз, сосед по камере спросил его, что он думает делать после освобождения? «Мне что ж думать... — отвечал Ленин. — Мне дорожка проторена старшим братом...»

Л. Фишер.С. 32

Брат Александра Ульянова семнадцатилетний Владимир (позднее ставший известным под именем Ленин) поклялся отомстить царскому режиму за смерть брата. К 1901 году в царской ссылке находилось 9113 русских политических, заключенных, 180 из них были сосланы на тяжелые работы.