Ленин. Эмиграция и Россия
Шрифт:
Спустя несколько дней слово Ленина снова звучит в Думе. На сей раз посланец питерских рабочих А. Бадаев почти дословно оглашает присланный из Кракова проект речи “К вопросу о политике министерства народного просвещения”. А депутат-большевик от Костромской губернии Н. Шагов, неоднократно прерываемый председателем Думы, под выкрики правых депутатов зачитывает значительную часть ленинского проекта речи “К вопросу об аграрной политике (общей) современного правительства”.
Так, из Кракова направляет Ленин работу депутатов-большевиков. Один из них - Бадаев сообщит впоследствии: “У нас завязалась с Владимиром Ильичем крепкая связь, которая по мере развития работы фракции все более и более упрочивалась. От Ильича мы получали
Но среди депутатов - провокатор Малиновский, От него охранке становится известно, какое огромное значение придает Ленин представленной в Думе маленькой группе рабочих. И директор департамента полиции докладывает министру внутренних дел о “социал-демократической фракции Государственной думы большевистско-ленинского направления”. Сообщает о том, что “сторонники этого течения, во главе с известным членом Центрального Комитета Российской социал-демократической рабочей партии Лениным, стремятся к изменению существующего государственного строя путем вооруженного восстания и образования временного правительства на демократических началах” [141]. Доносит глава департамента и о том, что представители “большевистско-ленинского направления” рекомендуют своим депутатам использовать думскую трибуну для революционных выступлений, для легальной пропаганды программных требований Российской социал-демократической рабочей партии.
Хоть и за пределами империи Ленин, в нем, “убежденнейшем социал-демократическом работнике, уже в течение 17 лет” [142] видит глава департамента полиции главную для самодержавия опасность. Ибо он, Ленин,- основатель “большевистского течения”. Он, Ленин, редактировал за границей “несколько партийных органов и в настоящее время состоит издателем Центрального органа “Социал-демократ””. Это он “в целях ближайшего воздействия Центрального Комитета на означенные социал-демократические организации” явился инициатором создания в пределах империи Русского бюро ЦК. А возглавляемая Лениным Российская социал-демократическая рабочая партия стремится “к устройству революционных выступлений в форме демонстраций политического характера, забастовок рабочих и студенческих беспорядков с выпуском листков и прокламаций революционного содержания” [143].
Из России в Краков к Ленину поступают сообщения об этих “революционных выступлениях” - о незатухающей волне экономических и политических стачек. Он убеждается: от частных вопросов рабочая масса уже идет к постановке общеполитических вопросов. И пишет об этом для “Правды” статью “Жизнь учит”... Статью, в которой с удовлетворением отмечает, что “миллион участников одних политических стачек - оказался фактом” [144].
Приходят к Владимиру Ильичу и новые свидетельства все более растущего большевистского влияния среди рабочих. Он сообщает в Париж: “Из Питера, Московской области и Юга хорошие вести. Растет и складывается рабочая нелегальная организация” [145]. Пишет туда же месяц спустя: “Партийные дела в России вообще явно улучшаются. Рабочие кружки, группы и организации явно везде растут и укрепляются. Ширятся. И Урал и Юг и Моск. область (особенно). На Кавказе улучшение - несомненное оживление в соц.-демократии... Новость! В войсках есть признаки оживления революционных организаций” [146].
Этими радостными вестями Ленин делится и с польскими социал-демократами. Со многими из них он часто встречается, беседует, спорит.
Еще в первые дни пребывания в Кракове Ленин написал для варшавской “Газеты работничей” статью “Положение в РСДРП и ближайшие задачи партии”. Опубликовал он в ней и письмо в Секретариат
Ленин выступает и публично. Его можно услышать в небольшом зале общества “Опуйня”. Там знакомит он студентов Ягеллонского университета с революционным движением в России. А 16 апреля “Напшуд”, центральный орган Польской социал-демократической партии Галиции и Силезии, сообщает еще об одном выступлении вождя большевиков: “В пятницу 18 текущего месяца в 7. 30 вечера в зале Народного университета (ул. Шевская, 16) состоится лекция тов. Ленина на тему “Рабочее движение в России и социал-демократия”” [147]. Газета предупреждает: “Лекция состоится на основании § 2 положения о собраниях”. А этим положением предусмотрено, что лекции и собрания по пригласительным билетам разрешается устраивать без уведомления полиции.
Народный университет имени Адама Мицкевича - центр культурно-просветительской деятельности. До сих пор Ленин посещал только университетскую читальню. Сейчас впервые пришел сюда как лектор.
“В небольшом зале на 200-300 человек,- сообщает корреспондент газеты “Нова культура”,- мы разместились на простых лавках. Доклад должен был быть на русском языке, поскольку Ленин с трудом говорил по-польски. Тема доклада была очень интересной, ибо из России ежедневно приходили страшные известия о разгуле реакции, распоясавшейся после 1908 года, и поэтому каждый эмигрант с надеждой ожидал минуты, когда окончится черный террор и издевательство над оппозицией в России...
Мы пошли на доклад Ленина. Он не заставил долго ожидать себя, пришел почти в точно назначенное время, стал за стол и начал говорить. Говорил просто и свободно, с непоколебимой верой в то, о чем говорил...” [148]
Сидящий в зале осведомитель немедленно доносит в Варшавское отделение царской охранки о лекции “лидера русских большевиков Ленина” [149]... Сообщает и о том, что подробный отчет о лекции помещен в “Напшуде”.
Уже не две-три сотни, а множество людей, в чьи руки попадает центральный орган Польской социал-демократической партии Галиции и Силезии, узнают о том, что говорил в университетском зале “один из самых выдающихся вождей русской социал-демократии - товарищ Ленин”,
Вот строки из этого газетного отчета:
“Характеризуя рабочее движение в России, докладчик отмечает большое значение, которое оно имеет также и для стран Запада, ибо несомненно, что в период социалистических революций и там будут происходить явления, подобные тем, какие имели место в России. Как на пример докладчик указывает на внезапный переход от относительного спокойствия к возникновению массовых движений. В 1895 году бастующих в России было только 40 тысяч, а в 1905 году в одном лишь январе бастовало 400 тысяч; в течение же всего года эта цифра возросла до 3 миллионов” [150].
Главной мыслью лекции, подчеркивает газета, был тезис о том, что российская “контрреволюционная система исчерпала себя”. А общественные силы России? Они, утверждал Ленин, росли вопреки реакции, вопреки сотрудничеству помещиков, буржуазии и царской бюрократии. Пролетариат “стоит перед новой революцией” [151]. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в 1910 году число бастующих, по официальной статистике, составляло только 40 тысяч человек, а в 1912 году - уже 680 тысяч; из них 500 тысяч участвовали в политических забастовках. Следовательно, говорил Ленин, надо сосредоточить “внимание на вопросе приближающейся революции в России и на задачах социал-демократии в ней”. [152]