Ленин. Эмиграция и Россия
Шрифт:
[45] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 4, с. 374.
[46] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 46, с. 51.
[47] Там же, с. 69.
[48] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55, с. 197.
[49] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 4, с. 374.
[50] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55, с. 210.
[51] “Русские ведомости”, 1901, № 1.
[52] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 4, с. 376-377.
Под именем доктора Иорданова
Перенесемся из провинциально тихого Мюнхена,
В ее канцелярии стоят вдоль стен высокие, до самого потолка, шкафы с делами архива. Тут кипы “агентурных листков”, альбомы фотографий революционеров, печатные каталоги из 15-20 тысяч карточек. На каждой - приметы разыскиваемых и подлежащих аресту лиц. А в соседней комнате - кабинете главы русской политической полиции в Париже - вырабатываются директивы и планы “внешнего” и “внутреннего” наблюдения. В кабинете обобщаются донесения шпиков и провокаторов. Отсюда уходят в Россию агентурные сведения.
Одно из них, помеченное 21 декабря 1900 года, гласит: “В последнее время мне удалось узнать из достоверного источника имена трех вожаков вновь народившегося... социал-демократического кружка...” Один из “трех вожаков” - приехавший недавно за границу Ульянов. “Осторожная проследка за означенными революционерами, - рекомендует глава агентуры,- осветила бы народившуюся организацию, воинственные задачи которой сильно меня беспокоят. Из того же источника мне известно, что Ульянов и К° предполагают в ближайшем будущем устроить большой съезд в России из социал-демократов всех толков, имеющий целью свести борьбу с почвы чисто экономической на политическую, с пропагандою насильственных действий”.[53]
Пакет с донесением, скрепленный сургучными печатями, холодным декабрьским утром приходит в Петербург. Его доставляют в дом на Фонтанке. Некогда он принадлежал Лобанову-Ростовскому, затем графу Кочубею. Ныне тут департамент полиции.
Украшенная тропическими растениями лестница ведет на третий этаж. За дубовой дверью - библиотека. В ней все нелегальные издания, попадающие в руки охранки, все, что выходит за границей и тайно переправляется в пределы Российской империи. Имеются в библиотеке и выловленные агентами первые номера “Искры”.
Этажом ниже, в огромном зале, стоят невысокие шкафчики с выдвигающимися ящичками. Это картотека. В нее внесены данные о тех, на кого пала хоть малейшая тень подозрения в “вольнодумстве”. Уже не первый год значится в картотеке и помощник присяжного поверенного Владимир Ульянов.
Пакет из Парижа доставляют директору департамента. И вскоре из дома на Фонтанке уходят секретные предписания в разные концы империи, в том числе в Москву. Оттуда глава московской охранки Зубатов присылает в ответ свои рекомендации:
“Хорошо бы накрыть их собрание, и так как роль Ульянова и др. вполне выяснена, то срезать эту голову с революционного тела было бы желательно поскорее особым совещанием, ибо долгое наблюдение, в целях формальных улик, даст
А в России между тем уже передают из рук в руки "Искру".
Агенты охранки доносят, что в новой газете речь идет о своевременности приступа к политической борьбе, так как рабочие обучились уже экономической борьбе”. Зубатов встревожен. “Ожидают возвращения Владимира Ульянова, имеющего эту теоретическую формулу воплотить в кровь и плоть. Вот бы хлопнуть-то сего господина!”[55] - восклицает он.
Всем губернаторам, градоначальникам, обер-полицмейстерам, начальникам жандармских, губернских и железнодорожных полицейских управлений, во все пограничные пункты департамент полиции рассылает список лиц, “подлежащих розыску по делам политическим”. В этом списке под № 89 значится “Ульянов, Владимир Ильин, потомственный дворянин Симбирской губернии, помощник присяжного поверенного”,[56] выбывший за границу и вошедший в состав Центрального Комитета Российской социал-демократической рабочей партии. В списке перечислены - на случай, если появится он в России - его приметы:
“Рост 2 арш. 5 и 1/2 вершков, телосложение среднее, наружностью производит впечатление приятное, волосы на голове и бровях русые, прямые, усах и бороде рыжеватые, глаза карие, средней величины, голова круглая, средней величины, лоб высокий, нос обыкновенный, лицо круглое, черты его правильные, рот умеренный, подбородок круглый, уши средней величины”. В случае обнаружения человека с такими приметами его приказывается “обыскать, арестовать и телеграфировать департаменту полиции для получения дальнейших указаний”.[57]
Но “подлежащий розыску по делам политическим” Ульянов не собирается еще возвращаться на родину. Он знает: только из эмигрантского далека возможно пока сколачивать, организовывать революционные силы. Только укрываясь в тихом Мюнхене, выдавая себя за герра Мейера, может он хоть на время избавиться от агентов царской охранки. Только здесь оказалось возможным наладить издание “Искры”. И отсюда переправляют в Россию экземпляры очередного номера газеты, в котором подчеркивается, в частности: “Рабочее движение только тогда в состоянии будет достигнуть своей освободительной цели, когда передовые рабочие станут убежденными социал-демократами и активными деятелями революционных организаций, когда они добьются не обособления от социал-демократической революционной интеллигенции, а, напротив, тесного союза с ней”.[58]
Уже не в Лейпциге, а в Мюнхене, в типографии на Зенефельдштрассе, 4, напротив главного вокзала, печатается “Искра”. Владелец этой типографии Максимус Эрнст - социал-демократ. Никто, кроме него, а также коммерческого директора типографии Эцольда, технического директора Крауса и наборщика Гросса, не знает, что именно здесь выходит общерусская нелегальная газета “Искра”. И когда Ленин встречается с Эрнстом и Эцольдом, он настоятельно подчеркивает необходимость тщательной конспирации в их работе.