Шрифт:
Серия «Вожди»
От автора
Владимир Ильич Ленин был, без сомнения, самым выдающимся соблазнителем России в XX столетии. Прирожденный политик, он был щедро наделен энергией, страстью, умом. Он всю жизнь посвятил одной цели – взять власть в стране, дождаться мировой революции и построить коммунистическое общество.
Никто не умел так точно оценивать ситуацию, улавливать настроения масс и менять свою политику. Он не стеснялся признаваться сам себе в ошибках, не боялся отступлений
Еще одно слагаемое его успеха – невероятная способность Ленина убеждать окружающих в собственной правоте и вербовать союзников. Осенью 1917 года он обещал России именно то, о чем мечтало большинство населения: одним – мир немедленно; другим – землю бесплатно; третьим – порядок и твердую власть вместо хаоса и разрухи, наступивших после Февральской революции. И всем вместе – устройство жизни на началах равенства и справедливости. Сопротивляться притягательной силе этих лозунгов было немыслимо.
Но вот вопрос. Россия не бедна талантами. В 17-м году на политическом поле действовало немало ярких фигур, одаренных государственных деятелей, озабоченных судьбой страны. И эти другие политики тоже понимали, чего именно ждет и требует революционная Россия. Почему же они не опередили Ленина? Сами не предложили русскому народу весной или летом то, что в октябре провозгласит Владимир Ильич, силой свергнув своих предшественников?
Никто из ответственных русских политиков не считал возможным давать совсем уже невыполнимые обещания. Они понимали, что переустройство российской жизни потребует многих лет напряженного труда, будет медленным и трудным. Задачи решаются постепенно, шаг за шагом.
Когда идет война, нельзя просто воткнуть штык в землю и разойтись по домам. Надо заключать мир одновременно с союзниками, вместе с которыми сражались три года против общего врага…
Земельная реформа не то что назрела – перезрела! А на каких принципах перераспределять землю? Отбирать нельзя – это беззаконие! Выкупать? Но на какие средства? И как в ходе реформы не разрушить вполне успешное российское сельское хозяйство?..
Все это требовало серьезного изучения, долгих дискуссий, а окончательный ответ оставался за парламентом – Учредительным собранием, созвать которое в военное время тоже оказалось не таким уж простым делом…
Но никто не хотел ждать! Нетерпение – вот что сжигало души в 17-м году. И Ленин утолил эту жажду, обещав изменить все разом. Не знаю, верил ли он сам, что, отобрав деньги у банкиров, землю – у помещиков, заводы – у фабрикантов и введя вместо рынка план, можно немедленно изменить жизнь и сделать страну счастливой, но других он в этом точно убедил!
Гениальное ленинское искусство соблазнения в том-то и состояло: он обещал то, на что не осмелился никто иной – немедленное решение всех проблем! Его обещания вызвали волну благодарного восхищения. Те, кто пошел за ним, кто почитал его как вождя, вовсе не задумывались: а осуществимо ли все это?
А ведь ничто из того, что он пообещал, не сбылось. Вместо Первой мировой вспыхнула кровавая и еще более жестокая Гражданская война. Землю у крестьян – правда, уже после Ленина – вновь отобрали, загнав всех в колхозы и, по существу, восстановив нечто, напоминающее крепостное право. Ни равенства, ни справедливости советские люди тоже не дождались. Но, когда они стали это осознавать, было уже поздно. Советская система не терпела протестов и бунтов и жестоко карала любое проявление недовольства.
К тому же возник новый соблазн. Две революции, Гражданская война и массовая эмиграция открыли массу вакансий. Режим, установленный большевиками, создал свою систему кадровых лифтов. Классовый подход изменил принципы выдвижения. Право на жизненный успех, на большую карьеру получили те, кто в конкурентной среде едва ли пробился бы. Стало ясно: если ты – часть системы, ты живешь лучше других. У системы появились защитники, кровно заинтересованные в ее сохранении. Но и это лишь часть большого соблазна.
Американский радикально настроенный журналист Джозеф Линкольн Стеффенс, вернувшись из революционной России, произнес слова, ставшие знаменитыми: «Я видел будущее, и оно работает».
Возмущенные всеми несправедливостями мира многие люди видели в ленинских идеях выход из тупика.
«Я вступил в компартию не только потому, что меня спасла Красная Армия, – писал один немецкий писатель. – Я искал убежище, приют и нашел его в этой всемирной общности единомышленников, в универсальной идеологии, обещавшей решить все мировые проблемы. Казалось, что уже виден край земли обетованной. Однако это был лишь мираж, оптический обман».
Но мираж развеялся нескоро. И не для всех. Коммунистическая идея до поры до времени вдохновляла миллионы людей во всем мире. Чему же удивляться, если столько людей в самой России поверили Ленину?
Семнадцатый год и роль Ленина в судьбе России – для меня еще и история моей семьи. Мой дедушка – Владимир Михайлович Млечин – воевал в Гражданскую войну и на фронте вступил в партию большевиков. Очень искренние слова о собственном жизненном выборе я нашел в его записках:
«Я взял в руки винтовку, чтобы воевать за Советскую власть осенью 1917 года в Екатеринославле (ныне – Днепр. – Л.М.). Мне было шестнадцать лет. В Совете преобладали большевики, но в городе полно было офицеров, анархистов и украинских националистов и просто уголовников. Мои старшие друзья были настроены рьяно пробольшевистски. Мы охраняли здание Совета, бывший губернаторский дворец, вели борьбу с анархистами и налетчиками. Особенно я гордился тем, что каждый вечер ходил в ревком за паролем и отзывом. Подозреваю, что поручение это мне дали именно как самому молодому парню с надежной памятью – по росту и почти детскому облику я не годился в правофланговые не только гренадерского полка, но и нашего отряда, где было несколько рослых рабочих, в частности латышей.
У меня было множество случаев завершить тогда свой короткий земной путь. По ночам наши патрули обстреливали. Дважды я чудом избежал пули от анархистов, озверевших после разоружения одного их логова. В одном случае чудо явилось в облике члена Екатеринославского ревкома, опередившего выстрел анархиста. Во втором случае – в девичьем облике родной сестры известного вожака екатеринославских анархистов.
Поздней осенью 1919 года я вступил в Красную Армию, зачислили меня в 15-ю армию. Потом перебросили в 4-ю армию, которая формировалась для Южного фронта.