Ленинград-34
Шрифт:
Пушистая, источающая острый запах смолы, пятиметровая красавица-ель в центре зала не доставала по высоте до капителей двадцати восьми белоснежных коринфских колонн, выстроившихся по периметру Колонного зала Дома Союзов. Мы с Олей остановились между колоннами под люстрой на ступенях, ведущих на центральный паркет, по которому скользят немногочисленные пары под звуки 'Голубого Дуная' и любуемся открывшимся видом. Зеркала по стенам, замаскированные под окна, визуально увеличивают размеры зала, а
Оля протягивает мне маску медведя из папье-маше.
– А как же люди меня будут узнавать?- примеряю её и нахожу вполне подходящей.
– Печалька,- стряхивает конфетти с моего американского костюма подруга.- будешь ходить неузнанным как простой инженер.
– Ну что, тряхнём стариной?- снимаю маску и киваю на танцующих.
В белом длинном платье она выглядит неотразимо. Сзади раздаётся гортанный смех.
– Если вы-старики, то что уж говорить обо мне.- Чёрные глаза Разгона деловито исследуют фигуру Оли.
'На комплимент что ли набивается... с кем это он'?
Рядом с моим коллегой стоит молодая девушка, приветливо улыбаясь нам.
– Разрешите представить мою жену Оксану Москвину.- Немного развязно продолжает он, не заметив у нас особой радости от неожиданной встречи.
'Москвина... странно, очень на Бокия похожа лицом. Ну, конечно, предупредили же меня, что он зять Бокия'.
– Анна Мальцева,- спохватываюсь я, нарвавшись на недоумённый взгляд Разгона.- моя знакомая.
– А о вас я всё знаю,- смеется Оксана, показывая белые ровные зубы.- от Лёвика только и слышу: Чаганов то, Чаганов сё...
– Спасибо за сигнал, товарищ Оксана,- жму хрупкую кисть девушки своей пропахшей бензином лапищей.- Завтра же доложу начальнику отдела.
Симфонический оркестр, с трудом расположившийся на невысокой маленькой сцене, заиграл 'Венский вальс'. Предлагаю Оле руку и мы неожиданно слаженно начинаем кружить на начищенном жёлтом паркете. Неподалёку от нас, но не так складно танцевали Разгоны.
– Почему она Москвина?- спрашиваю Олю улучив момент.
– По отчиму. До недавнего времени он занимал высокие посты в партии, был членом оргбюро ЦК, но после семнадцатого съезда пошёл вниз. Сейчас работает в Совете Народных Комиссаров на незначительной должности.
– Откуда знаешь?- Недоверчиво заглядываю ей в глаза.
– Изучаем в институте материалы партийных съездов... ну и так помню кое-что из истории спецслужб.
'Дела... Лёва-то у нас, оказывается 'враг народа' в квадрате, удачно женился- нечего сказать'.
На следующий тур вальса мы, по предложению Разгона, поменялись партнёршами, затем Олю пригласил какой-то лётчик. В итоге через час мы повели наших раскрасневшихся дам в буфет на второй этаж выпить чего-нибудь и закусить.
– Здравствуйте, Евгения Соломоновна,- слышу звонкий голосок Оксаны, возвращаясь от прилавка нагруженный бутылками лимонада и бутербродами с колбасой.- С наступающим Новым годом!
'Женя- жена Ежова, а это кто рядом с ней? На её мужа не похож, с тем я имел честь'...
– С Новым Годом, Ксюша,- нервно бросает Ежова, собираясь уйти, но, переменив решение, останавливается.- здравствуй, Лёва. Как здоровье Ивана Михайловича и Софьи Александровны.
– Привет, Женя!- раскладываю на высоком круглом столике угощение. Мучительный вопрос отражается на её лице.
– Крым, парк 'Чаир', этим летом,- прихожу я на помощь женщине.- вы ещё с Зиной были с подругой...
– Чаганов, Алексей,- протягиваю руку её спутнику, невысокому мужчине лет тридцати в галифе, сапогах, шёлковой косоворотке и чёрном пиджаке наброшенном на плечи.
– Шолохов, Михаил.- В тон мне отвечает он и улыбается, показывая жёлтые прокуренные зубы.
'Вот это встреча! Как? Почему с ней'?
– Наш журнал готовит материал о творчестве Михаила Александровича.- Начинает лепетать Женя, покусывая нижнюю губу.
'Это, конечно, всё объясняет... может и не зря тогда писали в бульварных журналах, что Николай Ежов из этих... вот жена и пошла по рукам'.
– Так, непорядок...- Шолохов живо окидывает взглядом наш стол и несётся в буфет, откуда возвращается через минуту с бутылками коньяка и шампанского в руках.
– Белую не держат,- как бы извиняется он, отдаёт шампанское Разгону, который начинает умело разливать его женщинам по бокалам, а сам занялся залитой сургучом коньячной пробкой, ловко справился с ней и наполнил рюмки, появившиеся из карманов его пиджака, маслянистой коричневой жидкостью.
Со своей рюмкой подошёл к Оле и Оксане, узнал их имена, чокнулся с ними, что-то сказал им весёлое и, не отрывая от них взгляда, пожал руку Лёве.
Теперь понятно, что писатель на самом деле имел ввиду, когда говорил о себе: 'Я и с тремя бабами под одной крышей уживусь'...
– Со знакомством.- Шолохов делает серьёзное лицо и медленно не глотая выпивает коньяк.
Морщины на его обветренном смуглом лице разглаживаются, он поворачивается ко мне и...
– Скажите, Михаил Александрович,- встревает Разгон.- когда будет продолжение 'Поднятой целины'?
Шолохов, вздохнув, вежливо рассказывает о своей занятости правками 'Тихого Дона', подготовкой его к новому изданию. Их диалог, подогреваемый новыми вопросами Лёвы, всё больше переходит на околоиздательские темы, пошли фамилии Фадеева, Серафимовича, Киршона, Тавского и я потерял нить.