Ленинград-34
Шрифт:
На женской половине стола Женя держа левой руку Оли, будто боясь что та вырвется и сбежит не дослушав её историю, правой рукой доливает остатки шампанского в свой бокал.
– Как это мне всё надоело...- несётся по залу её прокуренный голос.
На неё, не трогаясь с места и согласно кивая, глазами полными слёз смотрят Оля с Оксаной.
Потом, видимо, ещё что-то пили, так что вкуса коньяка не осталось совсем...
Холодный ветер пахнул в лицо, блестящей в свете уличных фонарей, порошей. Рядом размахивая левой рукой, зацепившись за меня
Поднимаю руку с часами к глазам. Два часа показывают фосфорецирующие стрелки.
'Погуляли'...
– Представляешь, он Оксане во время танца предложил навестить его в гостинице 'Националь' ознакомиться с его творческой лабораторией.- Смеётся Оля, останавливается и заглядывает мне в глаза.
– А тебе ничего не предложил?- Интересуюсь я.
– Меня Женя ни на шаг от себя не отпускала, грузила своими семейными проблемами,- легонько стукнула мне по губам подруга.- теперь я- её лучшая подруга.
– А кто у нас муж ты знаешь?- Делаю загадочное лицо.
– Догадалась..., кое-что помнила.
– А вот я, представь себе, не помню ничего после того чёртового коньяка.- С нетерпением жду новостей.
– Вообще ничего?- Оля недоверчиво поворачивает ко мне голову.
– Абсолютно.
– А мне понравилось как ты доходчиво объяснил Шолохову стилистические особенности романа 'Тихий Дон'.- Начинает экзекуцию подруга.- а что, обычный трёп мужиков с бутылкой.
– Это я бывшей подруге-литературоведу статью набивал на компьютере...- не пытаюсь сопротивляться я.- ты её помнишь.
– Я то помню,- мстительно парирует она.- а вот тебе с этой минуты пить больше нельзя совсем.
Укоризненно смотрит на меня, повиснув на моей руке.
'Ну укуси меня если тебе от этого станет легче'...
– Думаю наутро твои собеседники тоже ничего не вспомнят,- продолжает Оля, не дождавшись моей реакции.- под конец хороши были оба. Да не волнуйся, по тебе не заметно было... нормально себя вёл.
'Глеб Жеглов в юбке, ни дать-ни взять... А с другой стороны посмотреть, где бы я сейчас был без неё? В небытие. К тому же, единственная родная душа'...
Ленинград, ул. Приютская,
Физико-Технический институт,
6 января 1936 года, 11:00.
– Здравия желаю, товарищ Чаганов,- старичок-швейцар на входе 'ест' меня глазами и с охотой принимает шинель,- Абрам Федорович ждут вас.
'Узнал,... проникает культура в несознательные массы. Ждут, в этом и загадка, с чего вдруг'?
Вчера утром позвонил на домашний телефон, чудом застав меня там, зашедшего умыться и побриться буквально на полчаса, и начал многословно и путанно приглашать подъехать на совещание по важному вопросу, который имеет отношение к моей работе. 'Похвально, не ляпает по телефону всё подряд, как другие. Надо уважить человека, совещание в выходной, а если ехать на 'Красной стреле', то послезавтра утром буду на работе'. Амалия Львовна, секретарь директора института, поспешно выдохнув дымом к потолку, молча открывает дверь, ведущую в кабинет шефа.
'Что это с ними? Военную дисциплину ввёл академик или где? Хм... пусто, а как же совещание'?
– Здравствуй, Алексей,- Иоффе появляется из-за двери, расположенной справа от его письменного стола и ведущей, видимо, в его квартиру, судя по женским голосам и звону посуды.- большое спасибо, что нашёл время для поездки. Присаживайся.
– Здравствуйте.- Вопросительно гляжу на моего собеседника.
– Тут видишь какое дело,- решается наконец он, напряжёноо глядя мне в глаза.- Яков Исидорович решил отказаться от постройки РВМ...
'Перельман, значит, решил отказаться'...
– ...а наш институт приобрёл всё оборудование, что относилось к ней. 'Приобрёл, говоришь, только вот интересно, как Яков Исидорович мог продать чужое 'оборудование'? Формально оно уже принадлежит моему СКБ. Досталось при разводе с пашиным ОКБ'...
Продолжаю держать паузу, наморщив лоб.
– Но тут выяснилось, что это оборудование,- как о несущественном пустяке добавляет академик.- Дому Занимательной Науки и Техники не принадлежит.
– Абрам Фёдорович, а зачем вам РВМ?- меняю направление беседы.- Что вы с ней собираетесь делать?
– Амалия Львовна,- директор снимает трубку телефона.- приглашайте товарищей.
В кабинет начинают заходить сотрудники, узнаю Бронштейна, Коломийца, Арцимовича, братьев Курчатовых, всего человек двенадцать, которые начинают рассаживаться вокруг длинного стола для заседаний. По руководством секретарши двое молодых людей, по виду студентов-пракикантов, вносят учебную доску и размещают её на двух стульях, а сами ныряют на свободные места на дальнем конце стола.
'Действительно совещание, а то уж я, грешным делом, подумал, что будет спор хозяйствующих субъектов'.
– Матвей Петрович,- голос академика получает начальственные нотки.- расскажите, пожалуйста, о наших планах по использованию РВМ.
– Начну с того, товарищ Чаганов,- маленький человечек выходит к доске, снимает очки ипотирает их носовым платком.- что мы в теретическом отделе прочитали ваши предложения в Академию наук по РВМ...
Краем глаза вижу, что Иоффе бросает беспокойный взгляд на меня.
'Везде у академика свои люди,... я не против, хоть кто-то прочитал моё сочинение'.
– ... не только в теоретическом, со всеми заинтересованными обсудили,- несколько голов согласно закивали.- и в целом мы их поддерживаем. Скажу больше, устройстро вашего вычислителя, или как вы это называете- архитектура, двадцати двух разрядное двоичное представление в сочетании с системой счисления с плавающей запятой, идеально подходит для большинства наших научных задач.
'Так... похоже что шестнадцатиразрядную risc- архитектуру для Дома Занимательной Науки Перельмана никто всерьёз и не рассматривает'.