Ленинград' 84

Коруд Ал

Лишь странное словечко «Тайона» крепок врезалось в память. Приземлился на колено в стойку, схожая с той, с которой стартуют бегуны. То есть лишнее напоминание о том, что пора валить отсюда. Делаю два шага назад и застываю перед тяжелой дверью в кабинку туалета. Фу! Сейчас можно выдохнуть и сделать то, за чем, собственно, сюда пришел. Не к обеду будет сказано, но выходящая из меня жидкость была зело желтой и горячющей, чуть не обожгло. Это так на меня действуют те силы, что вошли после схватки? В прошлый раз подобного не случилось. Так и супротивники

там стояли иные.

А этот Натора и на человека не очень похож. Как будто некий иблис с древнего Востока. Там история здорово на чертовщине замешана, потому неимоверно жестокая. Как в Плодородном полумесяце появились зачатки государств, так там несколько тысячелетий не прекращалась резня. Да и сейчас не останавливается. Проклятое местечко! Как же его сюда занесло? Вспоминаю историю града Петрова. Раньше в таких доходных домах туалет ставили у лестниц. Прямого падения. Это скорее всего более поздняя пристройка. И что тут находилась ранее неизвестно. Мне еще сложно разобраться в хитросплетении именно этого мироздания. Сбивает с толку чрезвычайная похожесть на мою проведенную здесь юность. Внезапно перехватывает дыхание. А не мог я своими воспоминаниями повлиять на этот «Карман»?

Дара выжидающе молчала, когда я сел на место, затем внимательно на меня глянула и вздрогнула. Что-то эта девочка во мне чует. Так-так, пожалуй, надо ковать железо пока горячо.

— Кто такие стражники. Наторы? Это из-за них ты так долго отсутствовала?

— Откуда…

Чашка вылетела из рук девушки и разбилась вдребезги. Я и сам вздрогнул.

— Неважно, милая. Его больше нет. Да, я его только что убил. Именно я один из немногих людей, что вас с бабулей, или кто там у тебя, защитит в этом призрачном городе.

— Но этого не может быть!

— Кто такой Тайона?

Таких больших глаз я у нее еще не наблюдал. В этих синих озерах можно утонуть! Я что, влюбляюсь?

— Ты Тайона?

Я пожал плечами:

— Наверное. Я сам себя ищу.

— Как так может быть?

— Неважно. Ты мне ничего объяснить не хочешь?

Девушка некоторое время приходила в себя, затем нехотя выдала:

— Тайона на одном из горских наречий Владыка. Ты сын Владыки Пустошей.

— О как!

Я призадумался. Тогда многое становится понятно. Интересно, как бастард я имею право на наследство? И где мом земли находятся?

— Мне надо идти, Иван.

— Сейчас.

Я подозвал официанта:

— Рассчитайте за чашку, любезный. И еще бутылочку такого же коньяка. И можно от вас вызвать такси?

— Един момент.

Все-таки болгары. Я достал двадцатипятирублевую купюру.

— Хватит? Благодаря друже.

Официант расплылся в улыбке. Чую, меня здесь будут привечать особо. Хорошее местечко!

— Довиждане!

Такси нас уже ждало около входа. Неужели и в Союзе возможен сервис?

— Садись, я тебя довезу! И это

не обсуждается.

Девушка была слишком расстроена, чтобы ослушаться. В том и был мой расчет. Она сказала шоферу адрес. В новостройках на проспекте Просвещения. Я уже начал по-питерски называть районы по станциям метро. Что хорошо — в этом времени еще нет пробок. Поэтому на такси довольно быстро добираешься до другого района города. Минут двадцать, и мы сворачиваем на Володарского и подъезжаем к кирпичной девятиэтажке. Хм, никакой таинственности!

Помогаю Даре выбраться, совсем девочку развезло. Она, что ли без меня коньяк трескала? Втихаря сунул таксисту пятерку и попросил несколько минут подождать. А тому чего? Клиент богатый, нового искать не нужно.

— Спасибо, дальше провожать не надо.

Дара была категорична. Догадалась, что и так много дала мне в руки? Я отошел к машине, а потом незаметно вернулся к зданию. Отметил подъезд, затем тихой сапой просочился внутрь. Выходя из дома, я уже знал номер квартиры. И Дара меня не обманула. Оттуда пахнуло… чем-то не нашим. Притащила бабуля из иного мира артефакты, вон как фонят!

Ого! А у меня новый талант? Сколько же их еще припасено?

— Пацаны, идем в спортзал?

— Как видишь, нет, — вздохнул Олег и достал четвертый стакан. Я пил сок, но цвет был похожим. Андрюха с сомнением остановился, но в комнату зашел.

— В честь чего праздник?

Серега уже был навеселе, кивнул на меня и подколол:

— Да Ванюха у нас не может в девчонках разобраться. С горя запил.

— Вот как! — Андрюха присел, понюхал коньяк и начала тут же сооружать бутерброд из колбасы и сыра. — Ты, братан, никак у меня хочешь пальму первенства забрать? — он сделал глоток. — А неплохо! Только я понял, что мы сегодня не треню не пойдем?

— Правильно понял.

Мы немного посидели. Я уже находился в нирване, парни догонялись. Коньяк хороший, да закусочка сытная.

— Вань, а откуда бабки? И уже не первый раз.

Андрей с интересом повернулся в мою сторону. Вот ведь Сереге неймется.

— Оттуда!

— А в оттуда еще нет? Мы бы не прочь заработать.

— Нет. Разовая акция.

— Не понял, Ванек, ты встал на скользкий путь?

— Не дождетесь! Просто помог одному знакомому в родне. А он человек щедрый.

— Темнишь ты.

— Так и родственник не простой.

Друзья переглянулись, но тащить сведения из меня клещами не стали. И в наше студенческое время существовало личное пространство. Просто умели соразмерять его с коллективным, а не впадать, как будущая молодежь в безудержный эгоизм.

Понемногу разговор переключился на учебу и разные, связанные со студенчеством обязанности.

— Могу обрадовать. Нам Самойлов поручил стенгазету к 7 ноября оформлять.

Сереге открыто усмехался. Напомнил мне об общественной работе.