Ленинград' 84
Шрифт:
Хищно улыбнувшись, встаю в левую стойку и делаю шаг вперед. Бомба вида не показал, но как-то напрягся. Еще бы. На полутораметровом древке весомо мерцает сталью полуметровый загнутый клинок. Этим оружием можно колоть и рубить. Количество приемов бесконечно. Чуть не пропустил рывок Бомбы вперед. Уклоняюсь и слева вниз наотмашь рублю по бычьей шее, шаг назад и острие клинка впивается в грудную клетку. Прокол вышел небольшим. Меховая куртка помешала. Но крепыш уже уронил тесак на пол и схватился за шею. Вот там кровищи брызжет, мама не балуй! Бомба натужно хрипит, понимая, что все, конец.
Худощавый урка отчаянно несется на меня с заточкой наперевес. Он орет в голос, чтобы забить собственный страх, что отлично прописан в его полубезумных глазах. Видимо, уже понял, что смертушка к нему пришла, но еще не до конца верит. С ним мы еще поиграем, ловким. Почти невесомым движением подрезаю ему ноги, отскакиваю налево, а затем в повороте делаю прокол в основании шеи. Красиво! Урка падает на колени и пытается ко мне развернуться. Милостивым надрезом на шее заканчиваю его жизненный путь. Тот так и остался валяться в луже собственной крови.
Только вот Щуплый у нас оказался не дурак. И не трус. Он моментально прокачал обстановку и полез по стенам в поисках выхода и напоролся на нишу с оружием. Только вот тут его чуйка подвела. Зачем ты, дурачок, алебарду тащишь? Нет, она, конечно, выглядит внушительно, в ней веса килограмм пять. Но такой дурой надо еще уметь махать. Это не деревянная палка и не топор. Урка и сам вскоре понял, что дал маху. То есть махать-то у него толком никак не получалось. Алебарда — оружие двух, трех ударов. Потому что весит до фига, и удары должны быть с приложением веса всего тела. Одни руки задействовать чревато разрывом связок.
Я же не тороплюсь, парирую его удары и наношу свои. На Щуплом кожаная куртка, пробить её сложно. Поэтому пока обхожусь порезами ног, играя с бандитом. Тот это прекрасно понимает, устал и дышит тяжело. Вожак поднял голову и хрипит:
— Может, договоримся, шустрый? Ну, всякое бывает. Долю малую зашлешь, и я замолвлю за тебя словечко.
Жить хочет, баклан поганый! Даже корешей не жаль в распыл бросить. Но улра вся такая — Сегодня умрешь ты, а завтра я!
— Кто за тебя вписывается?
Щуплый еле стоит на ногах, раны глефы наносит глубокие, поэтому и удар должен быть скорее скользящим, режущим. Это не тяжкая рубка алебардой. Но мы данную теорию еще проверим. На живом мясе.
— Крапленый общак держит. Вор авторитетный, с ним можно добазариться. Зуб даю!
Я качаю головой:
— У меня крыша крепче, так что извиняй!
Вор понимает, что все кончено и отчаянно бросается вперед. Классика жанра — бью сверху по древку алебарду, и та резко втыкается в неровный пол. Щуплый теряет устойчивость, падает на колени, подставляя шею. Вот сейчас и посмотрим, как наша глефа рубит. Башку я бандиту почти срубил. Осталась держаться на куске мяса и коже. Вот это удар! Силы в руках немерено.
Выдыхаю и прислоняюсь к стене. От этих человеческих отбросов мне ничего не нужно. Жили погано и сдохли как собаки. Никто о них завтра и не вспомнит. Участь подобной падали — исчезнуть навсегда в забвении. Но мне надо что-то делать с телами. После закрытия временного «кармана» они выпадут в реальность. А мне этого точно не нужно. Как убрать физическое тело? Сжечь к херам! В конце зала тут же по мановению мысли возникла печка. Да там уже целая домна загудела! Только вот пачкаться мне неохота, и вскоре в зале появляются два фантома в кожаных фартуках. Пока я пробавляюсь неплохим винишком, закусывая виноградом, тела сожжены. Можно возвращаться. Но зал мне понравился, надо в подобном будет позаниматься.
В лицо резко дунуло поземкой, а передернул плечами и обернулся. Здесь ведь и минуты не прошло. Вот они, жалкие кучки пепла, развеваемые ветром. Все, что осталось от врагов. В моей душе нет ни капли сожаления. Я Лорд, Князь этого мира. Поступаю, как требует момент. Задним умом понимаю, что в любом случае их надо было валить. Просто потому, что никто не смеет бросать мне вызов.
Как там его зовут, Крапленый? Ну-ну!
Внезапно понимаю, что в руках у меня бумажный пакет с виноградом. Ничего себе! Я могу приносить что-то вещественное из кармана? У кого бы узнать? Надо бы съездить к Даре. Не видел её давно. Но лучше сначала позвонить. И придется сменить квартиру. Район паленый.
С Синеглазкой мы пересеклись в кафе-стекляшке рядом с её домом. В квартире она меня принимать отказалась. Ассортимент в подобных заведениях так себе, но перекусить можно. Я выбрал себе гуляш с рисом, а девушке заказал пирожное и кофе бочковый. Дара выглядела холодной и чрезвычайно серьезной. Потому ей особенно шло голубое шерстяное платье. Она как-то призналась мне, что жуткая мерзлячка. А климат в Ленинграде еще тот. Впрочем, в Таллине, Хельсинки, Стокгольме и прочих Балтийских городах не лучше.
— Тебя интересуют возможности «карманов»? Странно, что с этим вопросом ты пришел ко мне.
— Твоя бабуля обмолвилась, что ты в подобном деле соображаешь.
Девушка кинула в мою сторону заинтересованный взгляд. Дьявол, у меня от её синих глазищ мороз по коже. Если бы не Настя и её горячее желание жить на полную катушку, то без альтернатив. Пришлось бы добиваться эту Снежную королеву. Сейчас же я в подвешенном состоянии. И хочу её безумно и понимаю, что в настоящий момент — это невозможно. И даже не поговорить. Нравы в её мире более строгие, и, скорее всего, секс без брака невозможен.
— Иногда «карманы» позволяют вынуть оттуда что-то, но взамен.
Я усмехаюсь и достаю гроздь винограда. Это в будущем он круглый год свободно лежит в супермаркетах. Здесь же подобнее чуду. Глаза у Дары становятся еще больше.
— Это оттуда?
— Пришлось срочно нырять в «карман» с помощью рун и ножа. Трое наглецов хотели меня убить.
Взгляд даже не спрашивает, а бурит меня насквозь.
— Ты взял их жизнь и смог сотворить замену. Теория права!
— Так, подожди, — в голову внезапно шальным вороньем ворвались ошеломляющие мысли. — Я, получается, использовал магию?