Ленинградский меридиан
Шрифт:
– Это мы должны изматывать врага позиционными боями, а не пытаться продвинуться к Москве на десять километров!
– негодовал Клюге, узнав о решении Гитлера, но ничего поделать, не мог. Модель прочно оседлал конька удачи, и старый вояка мог только пожелать ему, поскорее упасть в неё лицом в грязь, справедливо говоря, что умение хорошо обороняясь, не означает наличие умения хорошо наступать.
"Добрые люди" заботливо пересказали Моделю слова старого вояки, но они только позабавили его.
– Нельзя приготовить яичницу не разбив яиц - уверенно заявил командир 9-й армии, составляя в штаб группы армий наступательную заявку.
Вальтер Модель хорошо умел складывать два плюс два и потому, в его наступательных планах не было ни единого слова о нанесении удара в направлении Москвы. Нормальный прагматик, он предложил иное действие, которое полностью соответствовало понятию "локальная операция" и должно было привести к общему улучшению положения германских войск под Москвой.
Модель намеривался совместно с войсками правого фланга группы армий "Север" нанести два встречных удара, в основание клина советских соединений нависших над северными порядками 9-й армии обороняющих Ржевский выступ.
Главными направлениями планируемого наступления генерал определил район Оленина, что располагался чуть севернее Ржева и район Демянского выступа. После прорыва советской обороны и выхода на оперативный простор, немецкие войска должны были встретиться в районе Торопца и Велижа и отсечь часть войск Калининского фронта. Операция получила кодовое обозначение "Смерч" и фельдмаршал Клюге не нашел серьезных причин позволяющих ему не поставить свою подпись, отправляя план операции в Берлин на рассмотрение в ОКХ.
Однако не только немцы собирались провести свое наступление в районе Ржева. Сосредоточив серьезные силы на Западном фронте на случай летнего наступления противника на Москву но, так и не дождавшись его, Верховное Главнокомандование решило само перейти к активным действиям в районе Ржева.
– Гитлер наступает на юге, а мы ударим в центре. Нельзя позволить немцам чувствовать себя вольготно в своих наступательных действиях. Надо, если не остановить наступление врага полностью, то серьезно затруднить его и не позволить противнику спокойно перебрасывать резервы с неактивных участков фронта - предложил Сталин и исполняющий обязанности начальника Генерального штаба генерал Василевский согласился с ним.
– У командующего Западным фронтом товарища Жукова есть достаточно сил, чтобы осуществить наступательную операцию местного значения. Танковый парк переданные ему соединения в своем составе имеют средние и тяжелые танки Т-34 и КВ, против которых немцы по-прежнему ничего не могут противопоставить - специально подчеркнул Василевский, но вождь немедленно его поправил.
– Пока нет, товарищ Василевский, но к концу года обязательно будут.
– Я не думаю, товарищ Сталин, что генерал Жуков будет штурмовать Ржев так долго времени. Достаточно будет перерезать сообщение Ржева с Вязьмой, и враг будет вынужден отступить из города.
– Будем надеяться, что командование Западным фронтом правильно распорядится своими танковыми козырями - усмехнулся Верховный, - а что у Жукова с артиллерией?
– Плотность артиллерийского огня в районе наступления составляет 120 орудийных стволов на километр - немедленно откликнулся Василевский.
– Этого вполне достаточно, чтобы прорвать оборону противника и открыть дорогу танковым корпусам на Сычевку и Зубцово.
– Значит, для проведения этой операции предполагается нанесение одного удара силами двух армий. Вы считаете, что этого хватит, чтобы освободить Ржев?
– уточнил у Василевского Сталин.
– Вот представитель Ставки на Волховском фронте товарищ Рокоссовский считает, что для проведения подобной операции следует наносить два удара и твердо стоит на своем.
– У нас также предполагается нанесения по Ржеву второго удара силами Калининского фронта, также силами двух армий.
– Значит вы тоже за нанесение двух главных ударов, а не одного?
– вождь требовательно ткнул зажатой в руке трубкой в генерала.
– В этом случае да, товарищ Сталин. Два одномоментных удара не позволят противнику в полную силу использовать имеющиеся у него резервы для отражения нашего наступления, тогда как прорыв фронта на одном участке фронта не гарантирует полного успеха. Немцы мастера наносить контрудары в основание прорыва и Любаньская операция наглядный тому пример.
Вождь принял пояснение Василевского, но не был с ним до конца согласен. С начала войны он был третьим человеком занявшим кресло начальника Генерального Штаба и Сталин не спешил принимать его слова на полную веру и делал он это отнюдь не из-за подозрительности или недоверия к молодому генералу.
Вера генсека в постулат, что в Красной Армии все спокойно и нормально, была разрушена самими же военными, начиная с конфликта на Хасане, затем боевыми действиями на Халхин-Голе и заканчивая финской войной. Тогда вопреки бодрым заявлениям военных все начиналось крайне плохо, и только постоянный контроль и проверки их действий со стороны вождя приводили к нужному результату.
Окончательно эта вера в военных у Сталина рухнула в июне сорок первого года, когда после падения Минска его не устроили действия наркома и начальника Генштаба, и он был вынужден занять место Верховного Главнокомандующего, с радостью отданное ему маршалом Тимошенко.
– Не получиться ли так, что вместо того, чтобы нанести врагу сокрушительный удар мы с вами размажем кашу по тарелке. Не будет правильным передать командование всей операцией в одни руки командования Западным фронтом - напрямую спросил вождь собеседника, но тот с ним не согласился.
– Генерал Конев опытный командир, хорошо показавший себя в боях под Москвой, и я уверен, что он сумеет справиться с поставленной перед фронтом задачей. Что же касается передачи всей операции командованию Западного фронта, то это, на мой взгляд, только усложнит управление войсками и затруднит выполнение директивы Ставки.
Смелость и убежденность в словах генерала импонировали Сталину, но за время постижения военных премудростей, он успел убедиться, что данные качества не всегда гарантировали успех дела. В июле сорок первого года генералы Качалов и Еременко также были уверены в своих словах и заверяли вождя, что разгромят рвущегося на восток Гудериана, но не смогли выполнить обещание. Танковые соединения Гудериана заняли Смоленск и Киев, а из обещавших Сталину генералов один пропал без вести или попал в плен, а второй получил тяжелое ранение и был вывезен из окружения на самолете.