Ленка-пенка
Шрифт:
Я так думаю, тогда, в мае, баба Таня, убирая со стола, задвинула противень подальше, намереваясь помыть его на следующий день. Но на следующий день, 10 мая, они с дедушкой приезжали в гости к нам. И остались у нас ночевать. Домой они вернулись лишь вечером воскресенья, 11 мая. Баба Таня, видно, закрутилась, да так про противень и забыла. А сегодня я нашла его. Какое счастье!
Ой, по радио только что передали, наши станцию Войбокало заняли. А это ведь тут, у нас, на Ленинградском фронте! Не только под Москвой наши наступают, у нас тоже! Под Москвой же из Волоколамска фашистов
А дедушка Кондрат умер. Сердце не выдержало. Он вечером двенадцатого декабря умер, в тот самый день, что и Вова. Может быть даже, в тот самый час. Радио говорит, пять тысяч трупов сук фашистских насчитали под Войбокало. Ну и правильно. Мало ещё их набили.
Баба Таня письмо мне написала. Вернее, не мне, а родителям. Она не знала, что мамы и папы уже нет в живых. Из этого следует, что папа до них тогда не дошёл. С ним что-то по пути туда случилось. Бедный папочка. Я ведь как чувствовала, так не хотела его отпускать. А он ушёл. С палочкой своей. У него ножка болела, холодно было. Но он пошёл. Суки. Ненавижу!!
Всё нормально, Саш. Это я папу вспомнила. Извини, я больше не буду реветь. Спасибо.
Сашка слезу у меня на щеке заметил. Утешает. Самый вкусный комочек отковырял мне, с кусочком засохшего джема. Добрый он, Сашка. И как я раньше не замечала этого?
Баба Таня тоже умерла, наверное. Только не дома, а где-то на улице. Письмо она в комнате на столе оставила. Знала, что рано или поздно кто-нибудь придёт к ним. Только она маму или папу ждала, письмо для них. Не думала она, что я приду.
Это письмо —что-то вроде завещания. Еды у них никакой не было, но кое-что ценное имелось. Баба Таня прощалась в письме со всеми нами и писала, что очень нас любит. Просила обязательно сберечь Леночку. То есть, меня. И ещё она написала, куда спрятала всё ценное. Только она так это написала, чтобы понять мог лишь кто-то из нас. Вдруг, чужие такое письмо нашли бы? Но я её прекрасно поняла. В каком месте у них в квартире до войны стоял глиняный котёнок, я помнила.
Мне достались спрятанные для меня двести сорок рублей денег, золотые кольца бабы Тани и дедушки Кондрата, золотые серёжки, а также дедушкин золотой зуб, который баба Таня сама вырвала ему пассатижами после его смерти. В письме было написано, что серёжки она дарит мне на Новый Год и просила без крайней необходимости их не продавать. Это серёжки её прабабушки.
Дедушку баба Таня похоронить смогла. В смысле, отвезла его на моих саночках к пункту сбора трупов. Такие вот сейчас в Ленинграде похороны. Наверное, при перевозке и надорвалась. Самая первая запись в письме-завещании сделана 13 декабря. Баба Таня, похоже, чувствовала, что умирает. И каждый раз, когда выходила куда-то из дома, обязательно приписывала на листочке с письмом, куда она пошла и когда. В последний раз она вышла из дома в 11 часов 17 декабря. Пошла хлебные карточки отоваривать. А я в это время дома поила Сашу чаем с молоком и ждала дядю Игоря, который пошёл за водой на колонку.
Я недолго пробыла в квартире дедушки. Чего мне там делать? Ценных вещей, помимо тех, что спрятала бабушка, у них не было. Спички только забрала,
Пока спички искала на кухне, противень с остатками пирога случайно обнаружила. А там много на него налипло! Никто ведь даже не пытался его чистить. Как покушали пирог в мае, так и отставили противень.
Нужно было трогаться в обратный путь. Сколько сейчас времени, я не знала. С собой часов не было у меня, а в квартире дедушки все часы, конечно, давно встали. По ощущениям, что-то около двух. Скоро и темнеть начнёт. Стала думать, как всё унести.
У меня был противень, упаковка спичек да плюс моя котомочка, в которой я принесла хлеб и горох. И тащить мне это предстоит через весь город. Пока раздумывала, про витамины вспомнила. Я когда в гости приходила, баба Таня всегда мне витаминку давала из баночки. Она и сама их кушала. У неё обязательно запас был. Конечно, а нам с Сашей витамины ой как нужны сейчас. Саша говорит, что с нашим питанием цингой заболеем запросто.
Витамины я нашла быстро, знала ведь, где лежат. Две полных баночки и одна почти пустая. Её я сразу открыла и одну витаминку съела немедленно. С баночками вещей у меня стало ещё больше. Особо не тяжело, но идти далеко больно.
А потом я про санки вспомнила. Ну, конечно, санки ведь есть! Они специально для меня санки купили. Я когда зимой в гости приезжала, иногда ночевать оставалась. И ходила на горку кататься. Вот, чтобы мне из дома свои санки не тащить, баба Таня ещё одни и купила. Они в кладовке должны стоять.
Зашла в кладовку, сняла с крюка висящие на стене санки. Хотела уже уйти, как заметила кое-что интересное в углу около двери. Неужели там…
Точно. Так и есть! Ну, дедушка и хомяк! Запасся. Спасибо тебе, дедушка Кондрат. Спасибо. Очень пригодится. Я керосин нашла. Почти полную канистру! Это, конечно, не еда. Но керосин тоже нужен. Освещение. А то у нас всего пара литров осталась дома. А тут целая канистра. Наверное, ещё с июня стоит.
Да, керосин нужен. Но как я попру его? Двадцатилитровая канистра почти полна. Я её поднять не могу даже двумя руками. Но о том, чтобы бросить тут такое богатство и речи не было. Наверное, во мне что-то есть от дедушки Кондрата. Я такой же жадный хомяк, как и он.
Канистру из квартиры я вытягивала волоком. Хорошо ещё, квартира на первом этаже была. Потом полчаса, если не больше, крепила свой груз на санках. Ветер ещё поднялся. А я такая неуклюжая в своей шубе. И руки замёрзли сильно. В варежках неудобно ведь узлы завязывать.
Домой я шла долго-долго. Целую вечность. Всё время хотела скушать шоколадку, но держалась. Шоколадка —это на крайний случай. Пока ведь держусь я. Тем более, прежде чем в обратный путь трогаться, я кусочек хлеба грамм на сто скушала. Дедушке с бабушкой хлеб больше не нужен, вот я и отрезала от той буханки, что для них принесла. А шоколадку лучше поберечь. Мало ли, когда ещё пригодится.