Ленон и Гаузен: Два клевых чужака
Шрифт:
— Все дело в том, что лестница на каждом конце имеет по этажу, — начал объяснять Ленон.
— Но тогда их должно было быть… — Шанто тоже начал загибать пальцы на своих огромных ручищах. — Раз… два… три… четыре!
— Не совсем! — поправил юноша. — Один этаж — общий.
Тут Ленон начал перечислять очередность постройки:
Этаж-лестница-этаж-лестница-этаж. Они чередуются! А лестниц в небо не бывает!
— Я, конечно, не совсем все понял, но мне кажется… — благодарно отозвался погром. — Если бы у меня был такой умный учитель…
— Не все еще потеряно, — попытался успокоить
— Если бы у меня был такой учитель, — повторил погром. — То я ни за что бы его не съел!
Услышав это признание, Ленон отшатнулся в испуге.
— Вот это и есть причина того, что я такой неученый погром, — грустно продолжил Шанто. — Мой учитель был поганцем. Хоть он и был ученым, но природу не спрятать, поэтому он постоянно ругался и дрался. А после того, как я не смог понять, почему этажей три, а лестниц всего две, он совсем озверел от злости. А я от страха съел его. Да и поганец он был скверный не только характером, но и нутром. Как он меня с трудом переваривал, так и я его еле проглотил. Одним словом, тогда я желудок и испортил окончательно. Но с тех пор мне очень стыдно, и я не ем ни зверей, ни поганцев, ни прочих нелюдей. Вот если бы я учился в школе, где есть лестницы, я бы скорее разобрался. Но у меня пещерное образование… Пещерное неоконченное. А мог бы дотянуть до магистра пещерных наук, если бы был чуть более терпеливым.
Если до этого Ленон был в ужасе от признания погрома, то теперь он был тронут его раскаянием. Гаузен же, судя по виду, весьма скептически отнесся к словам Шанто. Сам же лесной великан, видя, что спутники до сих пор не сбежали, похоже, принял это как знак расположения к нему.
— Возьмете меня с собой? — попросил погром.
— Тебя-то? Нам такого не прокормить! — не согласился Гаузен, у которого бандиты отобрали большую часть денег.
— Ну, я как-нибудь сам попытаюсь. А еще я могу вас понести, — предложил Шанто.
— Я вообще-то лошадь хотел, — возразил Гаузен.
— Я тоже люблю ржать и овсянку! — обрадовано подтвердил погром.
— Вот этого не надо, — замахал руками Гаузен.
— Возьмем его — он нас, может быть, еще защитит, — упрашивал Ленон, которому стало жалко печального погрома. — Он и вещи сможет понести.
— А тебе только от работы и отлынивать! — съязвил Гаузен и сдался:
— Хорошо, но кормить и убирать за ним будешь сам. Сомневаюсь, но вдруг это сделает тебя более ответственным. А, может быть, ты потом его даже домой к себе заберешь. Представляешь, как твоя Руфи будет рада?
Ленон, нарисовав себе эту картину, содрогнулся, но отказываться от своих слов не стал.
— Да у тебя там столько несъеденных мерзавцев по улицам бегает! Ладно, идем отсюда — нам еще до города надо добраться, — пошутил напоследок Гаузен и компания, в которой произошло заметное пополнение, пустилась в дальнейшее путешествие.
Глава XIV
Отправившись вместе с Леноном и Гаузеном, погром Шанто, как никто другой, был рад предстоящим приключениям.
— Наверное, вы оба устали? Давайте, я вас понесу на своих плечах, — добродушно предложил погром.
— Вот уж как-нибудь обойдусь, — как только мог, вежливо отказался Гаузен.
— А я поеду, — обрадовался Ленон, и Шанто тут же схватил его и посадил на плечо.
— Ну, ты только посмотри, нашел он себе нового друга подстать. Прямо тупой и еще тупее, — ревниво пробормотал себе под нос Гаузен, все еще недовольный тем, что дал Ленону уговорить себя захватить погрома в дорогу.
— Что? Какой и еще какее? — не расслышал Ленон слова, которые не предназначались для его ушей.
— Я хотел сказать, что ты не только глухой, но и скупой, — не сдержался Гаузен. — Помнишь, как краюху хлеба для друга пожалел. Хотел ведь съесть всю буханку целиком!
— Так это когда было? И тебе вроде она и не понравилась совсем? — возмутился мелочной придиркой Ленон.
— Может быть, я ее просто не распробовал, — настаивал Гаузен. — Ты-то там у себя наелся таких квадратных булок, а я их только пару раз в жизни видел.
Вскоре Гаузену стало завидно, что он топчет пыль, а его спутник во все глаза рассматривает окрестности, и он тоже попросился наверх. Коренной велит с неудовольствием отметил, что погром развивает скорость, недостаточную для того, чтобы успеть до окончания срока годности лекарства, а это значит, что ему все же придется продать свою саблю. Тут ему пришло в голову, что погрому, пусть даже и не злобливому, вряд ли будут сильно рады в том городе, куда они направляются.
— Если что, скажешь, что это твой брат дебил-переросток, — объяснил Гаузен Ленону. — Он одет в нормальную человеческую одежду, может, кто и поверит.
— А почему сразу мой? — спросил Ленон, который подобную формулировку счел весьма обидной.
— И говорить-то должен я, и брат тоже мой. Хватит мне уже дурных родственников! — возразил Гаузен. — Ты же сам подобрал его, не я!
— Но у тебя же лучше получается… — хотел произнести Ленон, но осекся на полуслове.
— Что получается? — насторожился Гаузен.
— Ну, обманывать, — честно сознался Ленон, не найдя более мягкой формулировки.
— Хочешь сказать, я врун?! — чуть не захлебнулся от возмущения Гаузен. — Да мое, так называемое, «вранье» не раз спасало тебе жизнь!
— Но оно же меня во все это и затащило, — робко возразил Ленон.
Не желая больше ссориться, Гаузен воспользовался последним аргументом:
— Вы с Шанто больше похожи друг на друга. Такое же глупое… — при этих словах Ленон обиженно поджал губы, и Гаузен поправился. — Прошу прощения, растерянное выражение лица.
Не в силах больше препираться, Ленон прекратил свой спор с Гаузеном. Вскоре они прибыли в Ротан. Местные жители удивленно оглядывались на великана, но особой враждебности не проявляли. Хозяин же таверны «Каменная кружка», где они собирались остановиться, был более категоричен. Он с ног до головы осмотрел компанию, дольше всего задержав свой взгляд на Шанто.
— По-моему, вы проходимцы какие-то, — даже не пытался скрыть своих подозрений насчет порядочности троицы трактирщик.
— Зачем же так обижать усталых путников? — возмутился Гаузен. — Вот он, — указал юноша на погрома, — не проходимец, а непроходимый идиот, а такие, как известно, безвредны.