Леон
Шрифт:
Город лежал на пересечении речного, морского и сухопутного путей. Неподалеку, за площадью, располагался квартал гостиниц, и в двух шагах был порт. Не зря, не зря я выбрал такое дорогое место для моего магазина; вот и сейчас – стоило вывесить на дверь табличку «открыто», как в тесное помещение вошло пять или шесть совершенно незнакомых покупателей.
Две женщины средних лет, явно приезжие, заинтересовались украшениями. Я показывал им кольца с мерцающими в темноте камнями, объяснял, что означает перемена цвета; каждое слово и действие давалось
Я в самом деле подарил Толстой Джане пояс с особенным свойством. Джана забеременела от мужа, но через несколько месяцев заболела сосновой лихорадкой. А у женщин, которые во время беременности подхватили сосновку, рождается кукла, деревянная кукла с человеческим мозгом и несколькими живыми суставами. В школе, в кабинете учителя, хранится один такой заспиртованный плод. Я его видел только раз – но снился он мне раз сорок.
Я сплел для Джаны особенный пояс, и она потеряла ребенка. А потом оказалось, что она выдумала свою болезнь, чтобы обмануть меня. Она не хотела рожать – считала себя слишком молодой, а мужа втайне презирала. Я послужил ей орудием, как резец или молоток.
Поздно теперь горевать. Улик против меня нет – если только эта дура сожгла пояс, как я велел, а не хранит его. Но если у Джаны найдут пояс…
Пожилая матрона смотрела удивленно: она задала вопрос о цене, а я улыбался в ответ и молчал. Она хотела купить лютню с золотыми струнами: очень дорогую вещь, поющую низкими женскими голосами.
– Тысяча двести десять. Для вас – тысяча двести.
Я взял аккорд. Лютня вздохнула совершенно по-человечески и протянула в три голоса: «Корни-кони-крона…»
Матрона вытащила кошелек. Не веря своему счастью, я упаковал инструмент в коробку, приложив в качестве подарка запасную струну и серебряный камертон. Одна проданная лютня оставляла меня в прибыли на несколько недель.
– Ты неплохо справляешься, мальчик, – проницательно заметила матрона. – Твой хозяин должен быть тобой доволен.
– Он доволен, госпожа. Не желаете взглянуть на шарфы, сумки, шейные платки?
Звякнул колокольчик над дверью. Я обернулся; на пороге стоял человек средних лет, в дорожном костюме и пыльных сапогах.
Покупатель
За время работы я повидал много незнакомцев. Не могу сказать, чтобы при виде нового гостя внутри меня шевельнулось что-то особенное. Но крохотное предчувствие все-таки было. Жаль, я слишком погрузился в свои мысли и не прислушался к нему.
– Что вы желаете? – обратился я к гостю. – Здесь на полках в основном дамские товары, но есть специальный отдел для уважаемых господ. Ароматическая вода, кружащая голову девицам, очки, защищающие от солнечного света, амулеты, перстни…
– Как идет торговля? – Он бросил на меня взгляд из тех, что принято называть цепкими. Но никакой особенной силы в этом взгляде не было – он слегка зацепил меня и соскользнул, как лапа майского жука.
– Хорошо, – сказал я радушно. – В «Подарках Надир» вы можете найти…
– О тебе много говорят в городе, – сказал он и проводил взглядом матрону с лютней, как раз покидающую магазин. – Неприлично, чтобы о парне твоих лет столько судачили.
– Надеюсь, говорят хорошее, – сказал я, удерживая улыбку на лице, как чашку на кончике шпаги.
– Хорошее тоже, – он вдруг подмигнул. – Я не верю и половине того, что о тебе плетут. Ты в самом деле продаешь сны в конвертиках?
– Не совсем так, – я открыл шкаф. – Вот, видите этот конверт? Внутри ничего нет. Но если вы заснете с конвертом под подушкой – вам приснится очень яркий хороший сон. А если у вас хоть чуть-чуть развито воображение, вы увидите то, что сами пожелаете.
– Зачарованный конверт?
Будь он девицей, я сказал бы, что, конечно, зачарованный.
– Нет. Конверт обычный. На него нанесено заклинание, само по себе простое, но удачно вписанное в форму и фактуру предмета. Мое искусство – прежде всего в том, чтобы заклинание и предмет гармонично сочетались. Видите этот узор в уголке?
– Изобретательно, – пробормотал незнакомец.
Я воодушевился:
– Это очень популярный товар, достаточно дорогой – пятьдесят монет за штуку…
– Ты ведь потомок старинного магического рода, – сказал незнакомец и прищурился. – Тебе не стыдно стоять здесь за прилавком и разменивать власть на барыш?
Я до того растерялся, что не сразу сообразил, что в руках у меня зачарованный конверт. Я чуть нос им не вытер, приняв за салфетку. Незнакомец разглядывал меня, будто я сам был редкостным товаром.
– Я принадлежу к семье Надир, – сказал я, вернув себе самообладание. – Это уважаемый в городе купеческий род… И я, между прочим, честно зарабатываю свой барыш.
– Но отец твой – прирожденный маг.
– Благодарю, что навели справки о моей семье.
– Дай-ка, – он взял у меня конверт, и я не успел отдернуть руку. – Неплохая работа. Одноразовая, конечно?
– Конечно. – Я почувствовал себя уязвленным. – Многоразовое заклинание потребует источника энергии, который…
– Ладно, ладно. По крайней мере, у тебя хватает честности не выдавать свои безделушки за настоящие волшебные предметы. Подумать только, как низко мы пали: потомок Кристального Дома – торговец…
– А что вы имеете против торговцев? – спросил я уже без улыбки. Человек этот нравился мне все меньше.
– Ничего, – он ухмыльнулся, будто его развлекала моя злость. – А это что, кольца?
– Набор украшений, – я говорил сквозь зубы. – Справа на подушке простые. А слева – с эффектом легкой эйфории, как от бокала игристого вина. Достаточно потереть кольцо…
– Открой витрину, я взгляну.
– Вы ведь все равно не будете покупать, – сказал я неожиданно для себя. Обычно я показывал товар даже беднякам с пустыми карманами. Мне нравилось смотреть на лица людей, которые держат в руках магическую вещь.