Леонардо да Винчи живет в твоем доме, или Быль о золотом ключике
Шрифт:
Мальчишки и девчонки из девятого «б» класса решили узнать о себе: кто же они такие? Чего хотят от жизни? К чему готовятся? Что любят и что ненавидят? Кого считают своими друзьями? Какие принципы исповедуют?
Договорились: каждый честно и без утайки отвечает на все тридцать вопросов анкеты. Чтобы не возникло ни малейшего желания покрасоваться друг перед другом, покривить душой, анкету сделали анонимной, без подписей.
И вот двадцать пять тетрадок лежат перед учительницей литературы — ей ребята доверили роль исследователя-социолога, беспристрастного судьи их поведения, интересов, планов, привязанностей, отношения к жизни. Прочла учительница анкеты, и стало ей не по себе, тревожно. Нет, ничего
Что же тогда взволновало их наставницу?
Дух безмятежного покоя, неумение превращать свои желания и мечты в реальность, отсутствие любимого дела, надежда на пресловутое «авось»… Только трое из целого класса знают точно, кем они хотят стать. Только двое из двадцати пяти уже сейчас готовятся к будущим профессиональным занятиям.
Каждый хотел бы попасть на гастрольный спектакль знаменитого театра, — но никто не хочет постоять ради этого в очереди за билетом. Умные, с юморком ребята способны и сами разыграть веселый школьный «капустник», но не начнут и этого дела, пока не соберет их на репетицию учитель.
Пассивность, самодовольная бездеятельность — в большом и малом.
Но позвольте, откуда такая душевная леность у пышущих физическим здоровьем добрых молодцев и гордых девушек?
Вопрос сложный, и однозначного ответа на него нет. Так приучили их — жить на всем готовом? Вероятно, и это. Однако доколе, до какого возраста позволительно относить вину за любые грехи в поведении юной поросли все на тех же родителей, педагогов? Ведь речь идет не о первоклашках, а о совершеннолетних даже и по паспорту людях. Где их собственный спрос с самих себя? Неужели не унизительно это — играть пассивную роль зрителя в то время, когда жизнь предоставляет тысячи счастливых возможностей быть ее деятельными участниками. Оказывается, встречается у некоторых молодых людей даже в наши горячие, энергичные дни иная философия бытия.
В одной из анкет против вопроса «Твой девиз?» учительница прочла: «Главное — спокойствие, нервные клетки не восстанавливаются». Так написал только один, но, судя по содержанию остальных анкет, этому принципу, сознательно или неосознанно следовали и некоторые другие ребята из этой группы.
Да, было над чем задуматься учительнице и есть о чем потолковать нам.
Насчет нервных клеток — это верно, они не восстанавливаются. Только ведь это та полуправда, которая хуже прямой кривды. Как не напомнить еще раз «экономам»: природа предусмотрительно позаботилась снабдить каждого из нас таким многомиллиардным запасом нервных клеток, которых бы хватило и на десять, и на двадцать полнокровных жизней. Зачем же тогда юным витязям уподобляться тем нищим, что испускают дух на мешках с золотом? «Скупой рыцарь» — далеко не лучшая аттестация молодому человеку, особенно когда дело идет к сокрытию, утайке интеллектуальных сил, духовных способностей.
А прибавляют ли покой, безмятежность дополнительные годы жизни, улучшают ли ее качество? Ученые отвечают на этот вопрос отрицательно. Труд, одержимость людей не старят, а молодят, служат не растрате сил, а их прибавлению. Те, для кого напряженная работа — потребность души, кто постоянно озабочен большими делами, определенно получают заметный выигрыш перед сберегателями нервных клеток и лежебоками. Прекрасным образом выразил это наблюдение неутомимейший труженик (и долгожитель) Бернард Шоу:
«Чем больше я работаю, тем больше живу».
Да, чем больше человек отдает другим, обществу, тем больше получает сам — такова диалектика жизни.
Знаменитый доктор Илизаров, имя которого уже упоминалось в книге, по свидетельству очевидцев,
— Нейтрализатором усталости является творческая работа. В юности я очень любил поспать. Помню, прочел про какого-то удивительного человека, который вообще не спит. Позавидовал: вот бы мне научиться… Это, конечно, нереально. Но вот спать в сутки по три-четыре часа стало теперь нормой. Адаптировался. А как иначе? Для научной работы остается, по сути, только ночь. Мог бы, конечно, уходить из клиники пораньше. Но сам же буду переживать, если оставил очередь больных, в таком настроении работать не смогу. И нет, значит, другого выхода, как выкраивать время за счет сна, отдыха. Впрочем, работать, по-моему, всегда полезно. Мозг от тренировок не изнашивается, скорее — наоборот…
Нет, никто не призывает к изнурению работой, к работе на быстрый износ. У каждого индивида есть свои пределы нагрузок, и нельзя не считаться с этим обстоятельством. Большинство выдающихся людей, одержимых любимым делом, подчиняясь потребности организма в разрядке, отдыхе, осознанно или интуитивно находили такую разрядку, отдых в сочетании умственного и физического труда, в смене занятий в течение дня или рабочей недели. Умение отдыхать, восстанавливать затраты нервной энергии — тоже наука, требующая освоения.
Физиологи и гигиенисты подсказывают: правильно жить и работать надо учиться у сердца. Долгие годы работает оно без устали, без видимых передышек, остановок. Но в строго размеренном ритме: за напряжением мускулатуры следует расслабление. Так и для человека, для его здоровья не покой нужен, а ритм жизни — правильно организованное чередование эмоциональных и мышечных напряжений и кратковременных расслаблений, активной трудовой деятельности и содержательного отдыха. Кто научился, придерживаться такого режима, тот изгнал или, по крайней мере, уменьшил до терпимых пределов утомление, избавил себя и окружающих от проявлений болезненной нервозности, не испытывает изнуряющего ощущения вечной спешки и вечного опаздывания. Усталость приносит, как правило, не сама работа, а неорганизованность труда и отдыха.
Расслабление, разрядка — это не обязательно пустопорожнее времяпрепровождение, праздность. Лучше всего — смена занятий, видов деятельности.
«Параллельно он ведет три-четыре работы. Для самой трудной, требующей особого внимания, отводится «первый день» — утренние часы. После прогулки — «второй день»: работа менее трудная, чаще всего библиографическая, журнальная. Вечером, после короткого отдыха, «третий день»: записки, роман. Переход от одной работы к другой лишнего времени не отнимает, потому что… он никогда не ставит себя в положение человека чего-то ищущего, что-то потерявшего и не знающего, куда заглянуть, где порыться».
Это — строки из очерка Мариэтты Шагинян о Владимире Афанасьевиче Обручеве, выдающемся геологе, ученом, авторе знаменитых романов «Плутония» и «Земля Санникова».
Нет, жизнь Обручева, а дожил он до девяноста двух лет, не была постоянно размеренной, четко регламентированной: далекие трудные экспедиции, опасные приключения, ответственная напряженная работа по руководству научными учреждениями, участие в бурных, выматывающих нервы дискуссиях — всего досталось на его долю. И все же ученого всегда отличали внутренняя организованность, самодисциплина, умение чередовать в любой обстановке виды занятий, готовность к физическому труду. Не потому ли до последних дней своей долгой жизни сохранил он ясность ума, высокую работоспособность, присутствие духа, озабоченность общими делами? Даже в предсмертном забытьи Владимир Афанасьевич вспоминал старых друзей по экспедициям и звал их вперед, в горы!..