Леонардо да Винчи
Шрифт:
«Настоящим письмом довожу до сведения членов Синьории, что Якопо Сальтарелли, брат Джованни Сальтарелли, живет в мастерской ювелира на Виа Ваккеречча, прямо напротив Буко; ему семнадцать лет или около того, и он одевается в черное. Этот Якопо постоянно совершает безнравственные поступки, соглашаясь доставлять удовлетворение лицам, требующим от него того, что подлежит наказанию. И таким образом он совершил много предосудительного, то есть оказывал подобного рода услуги многим десяткам лиц, о которых у меня имеются точные сведения и которых я в настоящее время мог бы поименно назвать. Эти люди совершали содомский грех с упомянутым Якопо, о чем мне доподлинно известно».
И далее информатор сообщает имена четверых предполагаемых клиентов упомянутого Якопо:
«Бартоломео ди Пасквино, златокузнец,
Этот Торнабуони являлся племянником Лоренцо Великолепного.
Процитированный документ впервые был опубликован лишь в 1886 году. До того времени Леонардо да Винчи считался человеком, неукоснительно соблюдавшим телесную и нравственную чистоту!
Эти tamburoпредназначались для сбора всякого рода сплетен, кои в избытке поставляли человеческая низость, глупость, недоброжелательство и зависть. Чаще всего встречались обвинения в содомии: она не требовала доказательств, ибо одного подозрения было достаточно, чтобы опорочить доброе имя обвиняемого. И в данном случае незамедлительно разгорелся скандал, вышедший далеко за пределы указанных в доносе мастерских. Подумать только, в скандале замешан близкий родственник Лоренцо Медичи! Стражи нравственности срочно принялись за дело. Были арестованы все участники этой «коллективной содомии». 8 апреля 1476 года они предстали перед судом. Наличие среди них отпрыска семейства Медичи побудило судей вынести обвиняемым оправдательный приговор «при условии, что в tamburoне появится нового доноса на них».
И тем не менее 7 июня в tamburoбыл брошен второй донос, прямо указывающий на Леонардо: «Якопо Сальтарелли предавался содомскому греху со многими лицами, в частности, с нижепоименованными… В их числе Леонардо, все еще работающий у Верроккьо…»
И опять судьи выносят оправдательный приговор, однако прекращение дела не доказывало невиновности обвиняемых. Но как бы то ни было, на сей раз Леонардо был спасен. Он дешево отделался и дал себе обещание, что больше его не уличат. И впредь его не уличали.
Чем рисковал содомит во Флоренции той эпохи? Спектр возможных последствий был широк: от смертной казни до полного оправдания. С 1430 по 1505 год более десяти тысяч человек было обвинено в содомии, в среднем по 130 человек за год. Каждого пятого из них признали виновным. Одни были казнены, другие приговорены к изгнанию или крупным денежным штрафам, подвергнуты публичному унижению и покрыты позором… При этом многое зависело от того, кого судили и кто судил. Хотя обвинение, выдвинутое против Леонардо, и не было пустячным, оно не представляло ничего исключительного. Художники с царившими в их среде нравами чаще других оказывались в центре скандала, вызывали зависть и ненависть к себе и подвергались доносам. Правда, могло удивить несоответствие между тяжестью правонарушения и фактическим отсутствием наказания.
Какое психологическое воздействие оказал этот судебный процесс на молодого художника, только начинавшего делать себе имя? Страх, боязнь оказаться замешанным в скандал, способный бросить тень и на отца, ужас от мысли потерять свободу, прервать свое художественное творчество из-за вынужденной необходимости покинуть Флоренцию? Вероятно, Леонардо не довелось испытать все «прелести» заточения в Барджелло, где он провел, быть может, всего одну ночь. Оказавшись на свободе, он тут же принялся изобретать некий таинственный инструмент, «позволяющий открыть тюремную дверь изнутри».
Дело Сальтарелли со всей беспощадностью, свойственной судебным разбирательствам, обнажило правду о сексуальности Леонардо да Винчи. Вред, причиненный этим скандалом как самому Леонардо, так и его отцу, был непоправим. Этот бастард безнадежно замарал имя семейства да Винчи! Непосредственным результатом скандала
Итак, забыть пережитое унижение и постараться, чтобы забыли его самого. Два года полного молчания. Чем занимался он в Винчи с 1476-го по весну 1478 года? Он наслаждается природой, неизбывную любовь к которой не может утолить; без устали, словно одержимый, рисует — именно тогда он создает свои первые пейзажные зарисовки в чистом виде. При этом он не только не чувствует утомления, но и восстанавливает свои силы. По возвращении во Флоренцию ему предстоит всё начинать сначала. Но теперь уже на свой страх и риск. О возвращении в мастерскую Верроккьо не может быть и речи, поскольку шлейф скандала тянется за ним по пятам. Будет лучше, если он начнет с нуля. С помощью отца и благодаря его связям он откроет в 1478 году свою первую мастерскую и переманит к себе своих друзей. Благодаря отцу, несмотря на то что тот не перестал сердиться на него, он начнет получать заказы. Так, в 1481 году ему дадут большой заказ на запрестольное украшение для алтаря церкви Сан-Донато в Скопето, оплата которого будет осуществляться в рассрочку в течение двух лет. Выполнение этого важного заказа не помешает ему в то же самое время начать и завершить работу над «Мадонной с кошкой», «Мадонной Бенуа»и вторым вариантом «Благовещения» —вероятно, тем самым, который находится в Лувре.
В то время писать для церкви означало подвергать себя определенным ограничениям, терпеть которые художники, все больше работавшие на частных лиц, не имели ни малейшего желания. Не следует забывать, что в ту эпоху религиозное искусство исполняло тройную функцию. Во-первых, это было воспитание и просвещение верующих, которые не имели иных средств для постижения азов веры кроме этих благочестивых образов. Во-вторых, живописные образы постоянно напоминали им о персонажах и событиях Священной истории. Наконец, в-третьих, церковная живопись вызывала у верующих чувство сопереживания со святыми образами, настолько сильное, что сцена несения креста могла заставить прослезиться.
Изображение сцены Благовещения во времена Леонардо да Винчи уже не было новшеством. Правда, обычно ее помещали на фоне архитектуры, подчеркивавшей драматизм этой сцены. Леонардо же изобразил этот сюжет в горизонтальном панно на фоне пейзажа, создававшего особое, прежде неведомое настроение. Геометрическая перспектива строится на изображении каменных блоков, образующих угол стены. На высоте последних кипарисов перспектива внезапно обрывается, исчезает. Ощущение влажного воздуха заставляет вспомнить тогда еще редко употреблявшуюся формулу «Мария, спасительная гавань», объясняющую наличие на картине туманной дымки морского побережья. В этом произведении появляется в качестве фона голубая перспектива: Тоскана, теряющаяся в далекой лазури. О том, как добиться такой перспективы, Верроккьо лично консультировал Леонардо, когда тот работал над штандартом, представляющим Венеру и Амура, для Джулиано Медичи. Большая часть работы была выполнена сотрудниками мастерской, но Леонардо собственноручно нанес завершающие штрихи.