Леонид обязательно умрет
Шрифт:
– А выстрел сделает в шесть пятнадцать утра, – добавил генерал-майор, утирая хмельной пот со лба.
– Ночью!!! – воскликнул Хмуров.
– Не ночью, а утром, – уточнил герой.
– П…ец! – расслабился в голос Прокопыч.
– Цель будет видна лишь шесть секунд.
Здесь всех накрыло по полной. Начшколы даже тихонечко запел «степь да степь кругом», а старшина жалел ефрейтора Лебеду, словно дитя свое, оставленное ночью в лесу на съедение волкам. Сдерживал слезки.
Когда светало, лишь он один, Хмуров, не спал. Сидел за столом,
Генерал храпел по-генеральски, а начшколы вторил ему чуть менее значительно.
Заорали петухи, предупреждая куриные гаремы, что самцы в полной боевой готовности, сейчас поклюют пшена и свои обязанности выполнят играючи…
Дверь в кабинет начшколы открылась с грохотом, так что генерал проснулся тотчас, а товарищ с циститом, открыв глаза, подумал, что бомбят.
На пороге кабинета, с ППШ на мощной груди, расставив ноги, стоял двухметрового роста капитан. Лицо – красное, а глаза – голубые. Монументальному герою – монументальный адъютант.
Через две секунды генерал-майор уже мог воспринимать информацию.
– И?.. – таким его вопрос был.
Капитан кивнул.
Таким был его ответ.
Генерал-майор немедленно поднялся из-за стола. С грохотом повалилась на пол посуда, но он не обращал внимания на такие мелочи, за грудки поднял начшколы и жирно поцеловал того в губы.
– Не забуду! – Затем герой сжал в объятиях старшину Хмурова, так что кости у того затрещали. – Спасибо, мужик!
Здесь все поняли, что задание выполнено.
Начшколы заулыбался во все окна, а старшина Хмуров с трудом сдерживал теперь уже слезы счастья.
Подумать только! С девятисот, на заре!.. – ликовала душа.
– А знаете, – молвил генерал, – знаете, эта Лебеда уже стольких мужиков своих на войне схоронила. ППЖ была…
– Так вручать орден? – проговорился начшколы.
– А что, еще не вручили! – грозно рыкнул генерал-майор, но тотчас расслабился. – Сейчас оно более кстати будет… Тащи орден!
Начшколы в похмелье поймал равновесие и качнулся к письменному столу.
– Да здесь он!
– Неслыхало! – позвал герой.
– Я, товарищ генерал-майор! – отозвался красавец-адъютант.
– Где баба? Футы!.. Где боец Лебеда?
– В полуторке ждет! – ответил капитан.
– Зови сюда!
– Есть!
Неслыхало отбыл, а генерал тем временем капнул в стакан спирту. Капля была здоровенная, грамм на сто, да и генерал был не слабым. Выпил махом, даже не задохнулся. Зажал в кулак огромный огурец и с хрустом откусил половину. Подмигнул старшине и порадовал в голос:
– Тебе, Хмуров, отныне со звездочкой на погонах ходить!
– Служу Советскому Союзу!
– Служи, – благословил генерал. – А тебе… – Он оборотился к начшколы, держащему в руке коробочку с орденом. – Ты, майор, снайпер?
– Так точно… Бывший…
– Бывших не бывает. Хочешь в дело?
– Не пригоден я больше, – с грустью сообщил начшколы.
– Чего это? Здоров, как кабан!
Здесь бывший старшина, а теперь младший лейтенант дозволил добраться до уха генерала и зашептал в дырочку объяснение, что начшколы в сорок первом пролежал в поединке с немцем двое суток на льду недвижимым. Сейчас нездоров. Подморозился…
– Завалил?
– Так точно.
– Так вот, товарищ подполковник, – продолжил свое обращение к начшколы генерал.
– Майор, – уточнил подмороженный.
– Плохо слышите, товарищ подполковник?
– Служу Советскому Союзу!
– Служи и побольше мне таких снайперов воспитывай! Понял?
– Так точно!
В кабинете начшколы было много радости. Даже Неслыхало улыбался, когда прибыл, игриво придерживая за талию Лебеду.
А генерал-майор был приятно удивлен внешностью снайпера. Он даже не по командному, а по-отечески, голосом не военным, а мирным поздравил Ангелину с выполнением задания, и она ответила гражданкой:
– Спасибо.
– Здесь вот орденок твой отыскался, – задушевно сообщил герой. Выдернул из рук начшколы коробочку, раскрыл ее и неторопливо так стал привешивать орден к девушке, свободными пальцами щупая упругость ее груди.
А в сердце Ангелины так и брызнуло холодом, ледяными иглами. Опять.
– А где же первая Слава? Почему не носишь?
Она пожала плечами – скромная, вновь призванная небесами к странной миссии.
– Ты носи, – убеждал генерал. – Тебе Родина Славу поет, так ты прими ее, не обижай Родину! – Наконец ему удалось прикрепить орден к гимнастерке, генерал пожал девушке руку и сообщил присутствующим: – Так вот, товарищи офицеры… Забираю от вас ефрейтора Лебеду… Дело вы свое сделали на отлично, теперь и мне надо поработать!..
Собрались в пять минут. Капитан Неслыхало забрался в кузов полуторки, а генерал-майор с Ангелиной тронулись в путь на трофейном «Мерседесе».
Начшколы в полном счастье махал вослед ладошкой, а бывший старшина Хмуров, словно осиротел в мгновение, казалось, меньше ростом даже стал. Скукожился и поник плечами… Знал, что никогда больше не увидит своей лучшей ученицы. Сердце опустело, словно фляга из-под спирта, а как и чем его наполнять теперь?..
В глубочайшей тоске Хмуров неделю провалялся на прокисшей койке до прибытия новобранцев, поглядел на ихнее мужские ряшки и решил писать рапорт об отправив на фронт…
Чего тянуть?.. Уже в машине она стала его фронтовой женой. Генерал был мужиком лихим, шофера не стеснялся, стянул с бабы юбку с исподним в одно движение и насладился дальней дорогою…
А потом, когда прибыли на место, герой уже с расстановочкой, не торопясь, овладел Ангелининым телом в генеральском постоялом доме, на медвежьей шкуре.
Он пользовался ею с достаточной степенью нежности, с удовольствием разглядывал в процессе всякие закоулки женского тела. Иной раз с силой сжимал крепкую грудь, так что она вскрикивала, а в другое время нежно дышал ей горячим в пахнущие хвоей волосы.