Леонид обязательно умрет
Шрифт:
– Я – гражданин СССР.
– Обратно меня повезете вы?
– Если полетите…
Из уст другого она бы восприняла эту фразу как шутку, но киргиз, похоже, даже не знал, что такое юмор. Из этой ситуации Ангелина сделала вывод, что может случиться всякое, тогда ее тело просто закопают в песке. Зачем рисковать, чтобы вывозить на самолете труп. Сочла такое решение целесообразным.
Самолет пошел на посадку, и косоглазый прокричал сквозь рев моторов:
– Очки надевайте!..
Она кивнула.
От
Киргиз за всем внимательно наблюдал и, когда она закончила, взял ее за руку и повернул на девяносто градусов.
Перед ее лицом оказалась совершенно коричневая, шоколадная физиономия в красном тюрбане с черными глазами, белки которых были смешаны, казалось, с кровью.
– Ваш напарник, – представил персонажа из «Тысячи и одной ночи» киргиз. – Мы зовем его Иваном.
Она удивилась и представилась сама:
– Геля.
– Его имя вы все равно не запомните. Впрочем, как и он ваше. Да и незачем. Он по-русски почти не говорит.
Еще раз удивилась.
– Иван доставит вас до места и покажет точку… А теперь грузите инструмент.
Инструментом называли ее родной «токарь», завернутый в ватное одеяло, так что винтовка казалась бесформенной поклажей. Но «Токарь» – не инструмент, а часть души.
Шоколадный человек с русским именем Иван, свернув губы трубочкой, что-то мелодично просвистел в сторону.
Из-за авиационного ангара появился мальчик с лицом цвета какао. В белом платье, с тюрбаном на голове, он был уменьшенной копией напарника. Тащил за собой двух ослов или мулов, Ангелина слабо разбиралась в зоологии.
«Сын», – подумала она про мальчика.
Пока киргиз с напарником прилаживали к седлу животного инструмент, Ангелина всматривалась в глаза подростка, такие же черные, как у отца. Она почему-то была рада, что у ребенка белки глаз еще с нежным голубым отливом, что кровь пока не смешалась с небесными цветами.
– Пора, – сообщил киргиз.
– Да-да, – кивнула она.
Напарник что-то по-птичьи сказал мальчику, и тот, задрав белое платье до колен, побежал быстро в сторону ангара.
– Через сутки я улечу, – предупредил киргиз.
Она вновь кивнула.
Не попрощалась, пошла рядом с ослом, ведя того под уздцы, точно так, как это делал араб Иван.
«Поклажи всего-то два рюкзака и винтовка, – подумала Геля. – А животные только демаскируют…»
После часа ходьбы по осыпающемуся песку она думала по-другому.
Иван что-то сказал, указывая на седло.
Облизав губы, она села на осла и, покачиваясь, продолжила путь. Через полчаса и араб Иван воспользовался могучей спиной ослика.
Солнце вскипятило ее мозги, несмотря на желтую косынку, завязанную под подбородком на два крепких узла. Из-под мотоциклетных очков лил пот, а запотевшие стекла искажали мир до неузнаваемости. Она потеряла счет времени, ее тело то становилось мокрым, то высыхало в мгновение, заставляя кожу зудеть, как будто на ней завелись паразиты.
– Два тсаса итем, – донеслось до нее.
Ей казалось, что она вечность пересекает на спине осла. «Ага! – почему-то обрадовалась она. – Говорит все же!»
– Как тебя зовут? – спросила.
Ответа не последовало.
Она переспросила.
Молчание.
Поняла, что не ответит.
Потом она почувствовала, как горят огнем ее ляжки. Натерла боками осла… Становилось все больнее, но физическое страдание заставляло мозг осознавать реальность.
Потом она услышала.
– Три тсаса итем.
«Сколько сейчас времени?» – подумала она и посмотрела на часы. Сквозь запотевшие стекла ей удалось лишь определить сектор на циферблате, напрягала глаза, чтобы понять, где большая стрелка, а где маленькая… Потом вдруг поняла, что время на часах родное, чрезвычайно далекое, а здесь, вероятно, другой часовой пояс, арабский…
Ее ослик вдруг стал спотыкаться, и она решила, что он не предназначен для обратного пути. Ослик в одну сторону. Это означало, что она тоже должна погибнуть… Может быть, ей так кажется от жары. Ослик отдохнет и…
– Стесь, – услышала она голос Ивана.
Открыла глаза и увидела, как шоколадный человек вдруг стал необычайно подвижным – быстро стащил поклажу со своего осла, надел на его морду большой мешок, затем двумя веревками связал животному задние ноги, с силой дернул за них, укладывая живой транспорт на песок.
Она тупо смотрела на происходящее, пока Иван не подошел и не хлопнул ладонью по ее бедру.
Неожиданно в мозгах наступило полное прояснение. Она вспомнила, зачем здесь, слезла с осла, сама отвязала винтовку, взяв ее на руки, словно младенца.
С ее ослом Иван произвел те же манипуляции, что и со своим. Через минуту животные лежали рядом, казались мертвыми, лишь иногда дергали связанными ногами в конвульсиях, будто подыхали.
Он махнул рукой, призывая девушку за собой. Сам полез на бархан, да так ловко, что показался обезьяной – быстро-быстро перебирал ногами по осыпающемуся песку. Впрочем, до верхушки не добрался, прилепился телом к песку, жестами призывая Ангелину последовать за ним.
У нее так ловко не получилось, да и натертые ляжки жгло нестерпимо, тем не менее она добралась до араба Ивана, обнаружив на высоте поднятой руки изготовленную лежку.