Леонид обязательно умрет
Шрифт:
Она молчала.
– Это всегда так. Хоть и не болезненная, но неприятная процедура… Через пять минут все пройдет!..
Кивнула.
– Как будто вам пупок почесали, – неожиданно громко произнес Утякин. – Изнутри! – И засмеялся громко и мерзко, умудряясь при этом не открывать рта.
Точно, доктор Смерть, убедилась старуха.
А он все смеялся и смеялся, так что кончик носа покраснел и пенка в уголках рта образовалась.
Радоваться доктор прекратил так же неожиданно, как и начал. Через мгновение по обыкновению стал походить на белую парафиновую
– Материал будет готовиться месяц, – сообщил Утякин.
– Стволовые клетки?
– Все-то вы знаете.
– Читала.
– Все, да не верно…
Он опять сидел к ней спиной – стукал по компьютерной клавиатуре.
– А сегодня что? – поинтересовалась Ангелина.
– Ступайте домой. Через три дня ко мне!
– Ага, – обрадовалась Лебеда и тотчас оказалась возле двери. – Пошла я.
– О том, что мы делаем, не распространяйтесь!
– Не дура!
– И исполняйте все предписания!
– До понедельника, – попрощалась Ангелина.
В первом попавшемся «Макдоналдсе» она поглотила Два двойных чизбургера, большую картошку, залитую кетчупом, на десерт вишневый пирожок и мороженое. Запила вольную пищу большой не диетической колой.
Старуха испытала истинное наслаждение от запретной еды, но, насытившись и ковыряясь во рту зубочисткой, она вдруг засовестилась своим неисполнением медицинского режима. Испугалась, что теперь не получится молодости. Хотела было все в туалете оставить, но, передумав, просто зашагала домой, неся в себе фастфудовскую грусть.
Но солнце сделало с настроением свое дело, улучшила его до качественно приемлемого, так что старуха Лебеда прибыла к месту своего проживания с легкой улыбкой на устах.
Она вставляла ключ в замочную скважину, приговаривая: «Дасиш фантастиш», когда чьи-то жесткие пальцы схватили ее со спины за горло металлической хваткой, сжав шею с такой силой, что Ангелина, теряя сознание, одно лишь успела помыслить: «Выследили за деньги… Не будет молодости!» Она отпустила себя во мрак кислородного голодания безо всякой борьбы и была внесена на руках в собственную квартиру незнакомым мужчиной.
Он обладал высоким ростом и худым телом. Хотя, скорее, это была не худоба, а сухость плоти. Таких мужчин называют сухопарыми, или жилистыми.
Он без труда поместил старуху на диван, впрочем, безо всяких церемоний, бросив ее тело на подушки, будто труп. После этого незнакомец некоторое время держался рукой за бок, видимо пережидая приступ боли.
Затем мужчина подошел к окну и долго вглядывался в пространство, что-то высматривая. Кивнув, он отошел от окна и рассмотрел комнату, не найдя в ее обстановке чего-либо нестандартного.
Глубоко втянув воздух ноздрями тонкого, с небольшой кривизной, носа, он сосредоточился на кислороде, на его молекулах, обнаруживая в них лишь запах старости и долго непроветриваемого помещения… Еще слегка пахло картофелем фри.
В это время на диване зашевелилась старуха. Она еще не пришла в сознание, но незнакомец быстро подпрыгнул к изголовью, склонился над подергивающимся лицом Ангелины, ожидая ее возвращения.
Еще не успев открыть глаз, старуха ухватилась руками за свои груди. Нащупав в них пачки с долларами, она расслабилась и хлопнула ненакрашенными ресницами.
Увидела перед собой незнакомое лицо, даже запах чужака учуяла, так близко от ее физиономии находилась вражеская башка. Пахло дорогой парфюмерной свежестью.
Старуха, напрягши в мгновение мышцы шеи, бросила вверх свою голову, стараясь угодить лбом в нос непрошеного гостя. Но тот без труда увернулся, а затем, в свою очередь, взял двумя пальцами Ангелину за трахею.
«Теперь точно, конец, – уверовала она. – Непонятно Только, за что, если бабки целы. Или не нашел их пока? С мертвого тела снимет!..»
– Не дергаться, старая сука! – приказал мужчина таким, но властным голосом.
Она захлопала в ответ глазами, выражая полное понимание обстоятельств, а вместе с тем согласие быть покорной, как молодая в первую брачную ночь. Сука так сука, о чем разговор!
– Зачем в меня стреляла? – спросил незнакомец, слегка ослабив на горле железную хватку. – Говори, дрянь!
В воскресенье доктор Утякин встретился с человеком, похожим на немолодого верблюда. Крупные черты лица: мощный нос, глаза-маслины, большие мясистые губы… Длинные волосы, спадающие на крепкие плечи, обтянутые дорогой пиджачной материей, отличали человека от остальных посетителей. Такими красивыми волосами в этом месте не обладал никто. Встреча состоялась в клубе гостиницы «Националы) в полумраке шикарного декора, за небольшим столиком, подсвеченным откуда-то сбоку – для игры хрусталя, фарфора и столового серебра.
Принесли красного вина, немного фруагра и несколько подсушенного теплого кекса, нарезанного хлебными кусочками.
Официант разлил вино по фужерам и удалился.
До этого момента похожий на верблюда человек сохранял молчание, лишь издавал слегка чавкающие звуки, затягиваясь толстой пахучей сигарой. Иногда он аристократическим жестом, двумя скрещенными пальцами, убирал длинные черные с проседью волосы со лба, переводя пряди с висков за плечи.
Утякин не старался самостоятельно начать разговор, знал, что время диалога само наступит, лишь вожделенно поглядывал доктор на перстень с золотой ящеркой, украшающий руку визави.
– Что? Разговор начался.
– Нашел, – ответил Утякин.
– Уверены?
– В наше время на сто процентов ни в чем быть уверенным нельзя!
– А на сколько процентов уверены вы?
– На девяносто пять.
– Как с тем членом Политбюро?
– Нет-нет! – замотал головой Утякин. – Здесь все по-другому!
В этом месте разговора возникла продолжительная пауза. Собеседники утоляли жажду рубиновым вином, а голод – маленькими бутербродиками с паштетом из гусиной печени.
Мило улыбался навстречу гостям бессменный директор клуба Алик. Ему было за шестьдесят, и многие стеснялись звать его просто по имени, присоединив к нему почетное «дядя».