Лепестки камелии
Шрифт:
Я приказала подать нам ещё саке, а потом велела всем убираться подальше от этих покоев, вообще всем, даже страже. Сейчас будет серьёзный разговор, и я хочу, чтобы мы остались одни.
Ли подобрался.
— Государь?
— Не называй меня так. Я же просила.
— Госпожа, — Ли нахмурился.
— Почему ты не предупредил меня о том, что подменишь зеркало и приведёшь Возрождённых во дворец?
Ли опустил глаза.
— Госпожа, умоляю, простите. Но вы могли нас выдать.
— То есть ты мне не доверяешь? Не доверяешь, что я могу сохранить тайну?
— Можете, госпожа. Но ваше поведение… Покойная королева могла заподозрить, вы же понимаете.
Я понимала.
— Однажды Йоко или Соль… Кстати, как он там?.. Или кто-нибудь ещё важный для тебя окажется под угрозой. И ты предашь меня. Снова. Ты ненадёжен. И уже сейчас забираешь у меня власть. Ты же слышал, о чём говорят во дворце, не так ли? К тому же, тебе единственному известно наверняка, кто я такая. Ты — угроза. Я всегда буду думать о том, кому и что ты рассказал про меня. И однажды это может стоить мне жизни.
Ли поставил чашу, отодвинул кресло от низенького стола и неторопливо опустился ниц.
— Если госпожа так считает, мне следует умереть.
Я сняла хрустальный флакон со шнурка, открыла крышку. В наступившей тишине капли звонко утонули в саке.
Я положила пустой флакончик на стол.
— Поднимись и выпей.
Ли покорно сел в кресло. Посмотрел на флакон — теперь он его видел. Зажмурился на мгновение и взял чашу. Прижал её к губам.
— Постой.
Ли поднял на меня усталый взгляд. Мне показалось, что в его глазах мелькнула надежда.
— А как же тост? — улыбнулась я и тоже подняла чашу. — За нового императора!
— Да, госпожа, — кивнул Ли. — Пусть его правление будет долгим и счастливым.
Глаза в глаза, не отрываясь — мы выпили.
Я поставила чашу на стол и выдохнула. Всё было кончено.
— Я люблю тебя, Ли. Прости меня.
Он улыбнулся. Впервые широко и даже почти радостно.
— Я понимаю, госпожа. Вы всё сделали как должно. Вы… — Он запнулся, будто хотел сказать мне что-то, но не мог.
Я подождала, но продолжения не последовало.
— Ли, мне кажется, тебе следует уйти. Я позову слуг, тебя проводят в твои покои.
— Госпожа… Я бы хотел остаться с вами, — прошептал Ли и посмотрел вдруг так отчаянно и беспомощно, что у меня сердце заколотилось как бешеное.
Я поскорее отвернулась.
— Нет. Я хочу побыть одна. Уходи.
— Да, госпожа. Я…
— Немедленно!
Он повиновался. Конечно, это же Ли. Я слышала, как он вышел в коридор и к нему бросились слуги. А потом и ко мне — убрать со стола и принести всё для письма. Я приказала вынести столик на веранду — здесь огромные окна, и сад очень близко. А ещё видно луну. Я, оказывается, очень люблю луну… Потом я долго писала, ставила печати, отдавала распоряжения наёмникам-стражникам. Эти, уверял меня раньше Ли, служат верно. Не освобождайте их, госпожа. Нам нужны верные слуги. Я вспомнила Шики, но согласилась.
Теперь эти верные слуги мне пригодились. Они убедятся, что все мои распоряжения выполнены так, как я хочу. За них я спокойна.
Да и за будущее Лянь тоже. Я не стала бы хорошим императором. Я понятия не имею, что нужно делать! Я сидела бы на троне, как на пороховой бочке, и деться бы никуда не могла, потому что… Куда ты денешься, когда ты принц крови?
Я не предсказатель, но точно знаю, что завтра у империи будет особый день. Ли очень удивится, когда проснётся самым могущественным человеком в этой части света. Я написала завещание по всем правилам, при нужных свидетелях — комар носа не подточит. Ах, он бывший раб? Так его отец — государь Рё-Ка. А раз покойная мать Рьюичи — жена этого государя, то можно за уши притянуть родство. Ведь других наследников нет. Только бы не нашли Соля… К тому же, моя воля как Сына Неба священна. В кои-то веки меня это радовало.
У Ли есть наёмники и армия. У него уже есть власть — он удержится на троне, я знаю. И будет хорошим правителем. Куда лучше выскочки вроде меня. Он заведёт себе гарем и выберет императрицу, хоть ту же Йоко. У него родится ребёнок, он обеспечит будущее новой династии. Объединит империю и Рё-Ка.
И всё действительно будет хорошо.
А у некоронованного императора Рьюичи этой ночью остановится сердце. Никто и не подумает о яде — я забрала тот флакон, а у принца ведь такое слабое сердце! Ли, конечно, всё поймёт, но он сумеет это пережить. В конце концов, кто я для него? Всего лишь госпожа.
Воспоминание о его улыбке до сих пор греет мне душу. Я всё-таки люблю его больше всего на свете, даже больше моей жизни. И это оказалось самой важной моей проблемой.
А ещё — я не хочу больше убивать. Хватит, эта вереница мертвецов — Ванхи, кочевники, наложники из гарема… Их слишком много для одной меня. И стало бы ещё больше, если бы я продолжила. Хватит.
Как можно знать, что вот-вот умрёшь, и испытывать по этому поводу радость?
Но я ведь закончила с этим миром. Настоящий Рьюичи мечтал отомстить отцу. И вот император мёртв. Если он мечтал сесть на трон, то я и это сделала. Его империя в надёжных руках.
Надеюсь только, он не очень любил мать, потому что из-за меня она погибла.
Но какая теперь разница?
Не знаю, как я умирала прошлый раз — и не хочу знать. Но теперь у меня есть вино, песни соловья и улыбка Ли. Роскошно!
На этом я заканчиваю — не хочу залить последнюю записку чернилами, когда упаду или снова выроню кисть.
Чёрт, а я так и не вспоминала тот стих про камелии… Странно, мне говорили, что этот цветок не теряет лепестки, и это всё метафора отрубленной головы. Может, принц её и имел в виду? Алые лепестки камелии — кровь на клинке.
Как же красиво поёт соловей…
Эпилог
Император Ли Шунь, прозванный в народе Чун-мин, что значило «двойной свет», возвращался из зала аудиенций в свои покои. За ним, шелестя полами длинных одежд, следовали евнухи, впереди вышагивала стража, и слуга, согнувшийся в почтительном поклоне, нёс светильник.
Меньше всего сейчас Ли хотел быть запертым в душной императорской спальне, но режим дня государя был достаточно жёсток. Включить в него ещё одну тренировку с лучшим мечником империи не мог даже Сын Неба, или на следующем Совете левый или правый советники поднимут вопрос о здоровье его величества.