Лепестки камелии
Шрифт:
Я обернулась и холодно ответила:
— Исполняю приказ отца.
Капитан нахмурился, гвардейцы рядом с ним переглянулись. Именно в этот момент канцлер (Ли нёс его так, чтобы лица и волос не было видно) попытался возмутиться через кляп.
— Господин, позвольте я уточню это у его светлости, — сказал капитан. И сделал было знак гвардейцам.
Тогда я на них закричала. Это всё от нервов, но я так на них рычала, что сама потом удивлялась, как, оказывается, умею. Отнюдь не все слова в этой речи были цензурными, но смысл вздрогнувшие гвардейцы уловили: как вы, твари, смеете?! Да я!.. И так далее.
Странно, но это сработало. К тому моменту, как я выдохлась, гвардейцы валялись передо мной на коленях, а капитан согнулся в поклоне.
— Умоляю простить, господин, — только и выпалил он.
— Пошли вон!
Так они и сделали, а Ли, за это время усевшийся в седло и устроивший туда же канцлера, невозмутимо сказал:
— Ваша стойкость поразительна, господин.
— Ага, — пробормотала я, чувствуя, что от волнения меня тошнит.
А ещё надо было ехать к императору. Верхом.
Я поминутно обещала себе, что никогда больше не сяду в седло. Ни за что. Мои бедные ягодицы, боже мой! А Ли даже с канцлером в виде балласта умудрялся сидеть легко и прямо. Меня же мотало из стороны в сторону, словно мешок с мукой. Отдельная история (которую я постараюсь забыть) — как я слезала с коня. Ну хоть этот меня из седла не вышвырнул.
Уже был полдень, император тоже отдыхал в шатре. И если вы представили что-то вроде юрты, то сильно ошиблись: это был тот же дворец, только одноэтажный и из ткани. Но столь же огромный, запутанный и богатый.
Нас попытались остановить.
— Господин Такихиро, его величество отдыхает, — сказал мне капитан гвардейцев.
— Какой я тебе Такихиро? — отозвалась я. — Наследного принца не узнал? Немедленно доложите обо мне отцу. Скажите, я принёс ему тигра.
Если капитан и удивился, то виду не подал. Да и ждать долго нам не пришлось.
— Ваше высочество, государь вас ждёт, — сказал всё тот же капитан, но уже с низким поклоном и куда вежливее, чем в прошлый раз.
Я молча прошла мимо, Ли — за мной неся канцлера.
— Ичи! — Император лежал на диване, больше напоминающем трон. Перед ним стояло блюдо с мандаринами и, чуть подальше, чаша с сушёной хурмой. — Я не ждал тебя так скоро. Где ты нашёл тиг…
В этот момент Ли, словно мешок, бросил канцлера на ковёр перед императорским диваном.
Воцарилась тишина. Его величество недоумённо глядел на меня, Ли косился на телохранителей.
— Это что? — спросил император, помолчав.
— Тигр, — спокойно отозвалась я.
— Тигр? — переспросил император.
Я ткнула в эмблему канцлера.
— Тигр.
Император расхохотался.
— Хитро, мой милый Ичи. Хитро… Да, пожалуй, тигр… И почему же он ещё жив?
Я подобралась.
— Ваше величество, я хотел просить вашего совета: желаете ли вы расстаться с этим тигром? Мне казалось, он дорог вам.
Император хмыкнул и снова повторил:
— Хитро… Уговор есть уговор, Ичи. Убей его.
Канцлер закричал сквозь кляп. Я посмотрела сверху вниз и подумала, холодея: «Хитро». Это была самая слабая часть моего плана, о которой я даже думать не хотела.
— Ваше величество, но… это же ваш канцлер.
— И что? Ичи, ты не слышал меня? Убей. Или я не выполню свою часть уговора. Давай.
Я бросила взгляд на Ли. Тот смотрел на меня спокойно, даже недоумённо, словно спрашивал: «В чём дело?» Он убил сегодня не раз, и меня это почти не волновало, но…
Канцлер замолчал, когда я достала клинок.
Император подался вперёд, словно зритель, наслаждающийся представлением.
Кинжал дрожал в моей руке. Я встретилась взглядом с канцлером — он ненавидел меня в этот момент, и лишь где-то в глубине его жил страх. А может, это было лишь отражение моего ужаса.
Этот человек бессчётное количество раз пытался убить меня. Йуй убил себя и умер у меня на руках — из-за него. Если я сейчас перестану праздновать труса, Соль вылечится. Мне же жаль его. Ну хоть чуть-чуть.
Если есть на свете справедливость, то такой злыдень, как канцлер, должен умереть, а несчастный Соль — жить.
Я закрыла глаза, вдохнула поглубже…
И выронила клинок.
— Не буду.
— Что?! — прогремел император. — Ты понимаешь, что это значит, Ичи?
Я посмотрела не на него, а на Ли — спокойного, невозмутимого, как всегда. Это маска, не более, за ней… Я не хотела думать, что там за ней сейчас. Но ему я сказала:
— Я не могу.
Император рассмеялся.
— Что же… Развяжите.
Телохранители бросились к канцлеру. Я смотрела, как его освобождают от верёвок и чувствовала, что сглупила, чертовски смалодушничала.
Но, чёрт возьми, я не убийца.
— Акито, — улыбнулся император. — Мой сын только что держал в руках твою жизнь. И подарил её тебе. Отблагодари его.
Словно во сне я наблюдала, как канцлер опустился передо мной на колени.
— Мой господин, я клянусь вам в верности…
Я слушала и понимала лишь, что больше он не попытается меня убить. До меня стало доходить, что в этом мире, похоже, серьёзно относятся к клятвам. Тем более канцлер клялся в присутствии императора.
— Принимаю, — сказала я.
И канцлер поклонился. Усмехнулся, выпрямился — и император сказал, что он свободен.
— Ты же забыл про этот обычай, не так ли, Ичи? — спросил его величество после его ухода. — Почему тогда не убил его?
— Я не убийца, — тихо сказала я. Внутри меня было пусто, посмотреть на Ли я боялась. А зря, его окружали императорские телохранители, и это был плохой знак.