Лепестки камелии
Шрифт:
Я понимала, конечно, что держать при себе Йуя опасно. Попробовал убить один раз, попытается снова.
Но я смотрела на него у моих ног и…
Я просто не смогла послать его на смерть.
Не смогла.
— Вставай, — отступив, сказала я. Чуть не добавила «пожалуйста», но вовремя спохватилась. Ясно же, что принц со слугами не церемонился.
Йуй повиновался, даже взгляд поднял — такой ненавистью меня облил, аж мурашки побежали!
Так, глядя ему в глаза, видя эту ненависть, я как могла мягко (голос ещё непривычный) попросила:
— Больше не приноси мне это масло. Оно мне не нравится.
Йуй оцепенел. Служанки тоже.
Я улыбнулась, но это не помогло. Они все изображали изваяния и словно чего-то ждали.
Я тоже ждала. У меня живот уже минут десять как крутило. Серьёзно, кормить меня тут будут?
Поэтому я от души потянулась (у принца что-то хрустнуло), зевнула и громко спросила:
— А завтрак когда? Я есть хочу.
Тут они все ожили, словно по щелчку пальцев. Будто куклы под рукой кукловода. Йуй повернулся к служанкам, подал какой-то условный знак, и половина из них бросилась продолжать меня одевать, а другие поспешили обратно в комнату. Я надеялась, что готовить еду.
— Господин, последует ли наказание? — снова обратился ко мне Йуй.
Я не сразу ответила — не специально, просто пыталась сосчитать количество накидок, в которые меня заворачивали. Пять? Семь? Больше?
— Какое наказание? За то, что ты забыл масло? Оно всё равно мне не понравилось. Забудь.
Видали? Я уже образцовый принц. Даже голос смогла сделать ровным — вроде как ничего и не случилось.
Йуй, кажется, подумал, что я идиот.
— Господин, вам не нравится цвет накидки? — с поклоном уточнил он какое-то время спустя, когда завтрака я всё ещё не получила, зато на меня надели слоёв пять шёлка. Всё это были накидки, в основном белые, только верхняя — ярко-зелёная, расшитая золотыми птицами. Так искусно, что эти птицы просто заворожили меня — глаз от них было не отвести, на солнце они так и вспыхивали.
— А? — опомнилась я. — Нет… Всё хорошо…
Они слаженно мне поклонились в ответ — служанки низко, Йуй — слегка.
А потом наконец отвели обратно в комнату, где заставили наблюдать, как мне готовят столик для еды, очень низкий, как скамейка для ног. И как эту еду на него ставят — много незнакомых блюд, на вид и на запах изысканных. В это время меня причёсывали — шевелюра у принца что надо! Не знаю, как, но служанки умудрились собрать её в пучок на затылке, и закрепили его тяжёлой золотой заколкой так, что волос на плечи и спину свисало совсем немного.
Я вздохнула, покачав головой туда-сюда. Вроде бы падать эта конструкция не собиралась.
— Вы прекрасны, господин! — дружно выдохнули служанки, голос в голос, словно не раз репетировали.
— Спа-а-асибо, — пробормотала я, и это тоже, наверное, было неправильно, потому что покосились на меня снова странно.
Йуй, как дирижёр, безмолвно руководил служанками — меня наконец усадили за столик. На подушку, тонкую и широкую. Я попыталась было усесться по-турецки, но это почему-то оказалось неудобно. Принц, наверное, так не сидел. А вот на коленях — легко. У меня настоящей точно бы затекли ноги минут через пять такой позы, а тело принца приняло её привычно и просто.
Похоже, на коленях тут сидели часто…
Еда мне совершенно не понравилась. Она только с виду казалась разной, а по сути состояла лишь из трёх ингредиентов — варёного риса, тушёных овощей и чего-то странного, не то яичного желтка недоваренного, не то сильно расплавленного сыра. Это я тыкала палочками особенно недоверчиво, старясь при этом не думать, иначе палочки из рук вываливались. Уже три раза, и служанки каждый раз так вздрагивали, словно я их била. Они, кстати, ждали. Выстроились у стен, смотрели в пол и чего-то ждали.
— Господин, вам нехорошо? — спросил Йуй. — Проверить блюда ещё раз?
Да, пока меня прибирали, служанки всё попробовали. Я внимательно проследила, чтобы Йуй потом к столу с завтраком не подходил — да он и не пытался. Наверное, на принца покушались лишь раз в час. Во всём должен быть порядок, правильно?
В этом мире — похоже, что так.
— Да мне охренеть, как хреново, — вырвалось у меня.
Йуй поднял брови, взглянул на меня, но тут же снова уставился в пол.
— Господин?
Щас завою…
— Что это за дрянь? — Я снова ткнула палочкой в желтоко-сыр. Размазню жёлто-белую, короче.
— Фота, господин, — отозвался Йуй, и в его голосе я расслышала удивление. — Он больше вам не нравится?
Я вздохнула. Ну правда, и рис, и овощи, и эта… фота были пресными. Совершенно. Хоть бы посолили их!
— А десерт когда будет?
— Что, господин?
У-у-у-у!
Но так я только думала. Голова болела всё сильнее, на неё ещё и заколка давила. Жить хотелось всё меньше. Может, нырнуть в отравленный бассейн, и я проснусь уже нормальной?
Ничего подобного я бы делать, конечно, не стала — просто мне было очень плохо тогда. До чёртиков перед глазами.
Сладкое, кстати, принесли. Вот это всё пресное убрали, а сладкое… У него была два вкуса — местного зелёного чая, горьковато-пряного, и… вроде бы карамели. Я оценила шарики из нежного теста, нанизанные на деревянные шпажки по четыре-пять штук, облитые карамельным соусом. На меня снова странно косились — может потому, что я уплетала эти шарики, как ненормальная (люблю я сладкое, что поделать?), а может потому, что снимать со шпажек их надо было как-то иначе… Палочками делать это было неудобно, я попробовала руками — получилось. И стоило мне закончить, одна из служанок бросилась ко мне с влажной тканью — вытирать.
Бог мой, принц здесь вместо младенца, или это местный этикет?
Ну точно не мой это бред. Я бы до такого никогда не додумалась.
— Господин, вас ждут на дворцовом собрании, — с поклоном сказал Йуй.
— Хорошо, — вздохнула я.
Это стало сигналом: столик вместе с едой унесли, а меня поставили в центр процессии — впереди четыре телохранителя (зачем так много?), потом я, позади на два шага — Йуй, за ним — служанки, и ещё двое телохранителей.
Этим отрядом меня повели сначала по узкому деревянному коридору, а потом…