Лермонтов. Мистический гений
Шрифт:
Да, был условно называемый, а ныне многими отвергаемый лопухинский вариант поэмы "Демон", был и так называемый придворный, последний вариант 1839 года. Но я вообще немного скептически отношусь к влиянию женщин на творчество Михаила Лермонтова.
Ни "Валерик", ни "Я, Матерь Божия…", ни "Нищий" я бы не отнес к любовным творениям поэта. Кому бы он ни посвящал свои стихи, стоило ему чуть углубиться в саму поэзию, и от его милых граций ничего не остается, любовная тема уходит на второе или третье место. Даже в простых альбомных стишатах. А уж тем более в поэме "Демон". Кстати, и начинал он ее в 1829 году еще задолго до всех своих пылких романов. Нередки у него были и перепосвящения тех же самых стихов из альбома в альбом, но об этом позже. Конечно, и во всех первых редакциях поэмы можно найти бытовую основу. Лермонтов встречается с возлюбленной, увлекается
Я с большим интересом прочитал книгу Д. А. Алексеева "Тайна кода Лермонтова". Допускаю, что в разных поздних вариантах поэмы он отталкивался от реальной помолвки великой княжны Марии Николаевны и герцога Лейхтенбергского, состоявшейся как раз 4 декабря 1838 года, и не случайно этим днем помечен так называемый "придворный вариант поэмы". Могут пригодиться и все подробности их великосветской жизни. Но, честно говоря, для понимания самой поэмы "Демон" ни великая княжна Мария Николаевна, ни ее будущий супруг, герцог Лейхтенбергский, не так уж долго и проживший в нелюбимой им России, ничего не дают.
И развивалось действие поэмы от первого варианта 1829 года до последнего восьмого варианта декабря 1839 года отнюдь не в зависимости от любовных увлечений поэта или от его придворных интриг. Все эти посвящения и сюжетные подробности лишь обрамляют главный замысел поэмы, служат малозначащими декорациями. Посвящать всю книгу поискам второстепенных прототипов и ничего не говорить о сокровенном и сложнейшем замысле поэмы, на мой взгляд, мелковато для такого мощного творения.
"Демон" — самое загадочное произведение в русской поэзии, но не потому, что столь трудно угадываемы женщины-адресаты. Так ли волнуют всех любителей поэзии Михаила Лермонтова тайны его любовных похождений? Читая разные варианты "Демона", скорее, видишь развитие его характера, его отношение к добру и злу, его понимание мира.
Еще в 15 лет, студентом Московского университета, Михаил Лермонтов пишет стихотворение "Мой демон" (1829). Это для начала некое олицетворение зла, которое поэт ощущает и в себе самом. "Собранье зол его стихия…" Он равнодушен и к природе, и к людям. "Он чужд любви и сожаленья". Лишен жалости и сострадания. Поэт как бы предвидит всю свою дальнейшую жизнь, как борьбу с этим демоном.
И гордый демон не отстанет, Пока живу я, от меня, И ум мой озарять он станет Лучом чудесного огня; Покажет образ совершенства И вдруг отнимет навсегда И, дав предчувствие блаженства, Не даст мне счастья никогда [48] .48
"Мой демон", вторая редакция (1830–1831).
Этим стихотворением Лермонтов уже на всю будущую жизнь четко отделил себя от демона зла, как бы потом он в разговорах или в стихах и не надевал на себя порой его маску, не говорил о демоне своей поэзии. Конечно, демон уже до конца дней не отставал от поэта и даже озарял его лучом чудесного огня, но он же поступал с ним, как в поэме с Тамарой, не дав ему достигнуть совершенства, лишив его и в жизни, и в поэзии счастья. Так и оставив его несовершенным, недооцененным гением. Совершенствуя образ Демона, поэт в то же время и боролся с ним, преодолевал его. Путь постижения демона и в себе и в мире у Лермонтова продолжался от "Моего демона" до незавершенной "Сказки для детей".
Уже в "Сказке для детей" он как бы вспоминал о поразившем его с детства образе героя:
Мой юный ум, бывало, возмущал Могучий образ; меж иных видений, Как царь, немой и гордый, он сиял Такой волшебно-сладкой красотою, Что было страшно… и душа тоскою Сжималася — и этот дикий бред Преследовал мой разум много лет.Вот этот дикий бред и назывался поэмой "Демон". Еще Николай Гоголь заметил: "Признавши над собою власть какого-то обольстительного демона, поэт покушался не раз изобразить его образ, как бы желая стихами от него отделаться. Образ этот не вызначен определительно, даже не получил того обольстительного могущества над человеком, которое он хотел ему придать. Видно, что вырос он не от собственной силы, но от усталости и лени человека сражаться с ним. В неоконченном его стихотворении, названном "Сказка для детей", образ этот получает больше определительности и смысла. Может быть, с окончанием этой повести… отделался бы он от самого духа…"
Демоническими чертами наделяет Лермонтов героев своих ранних произведений: горбуна Вадима в неоконченной повести "Вадим", взбунтовавшегося против мира Арбенина в пьесе "Арбенин" и позднее в "Маскараде". Но в нем была потребность сосредоточиться уже не на демоническом герое, а на самом Демоне.
В заметках за 1830 год он сначала пишет о замысле поэмы "Ангел смерти": "Написать поэму "Ангел смерти". Ангел смерти при смерти девы влетает в ее тело из сожаления к ее другу и раскаивается, ибо это был человек мрачный и кровожадный, начальник греков. Он ранен в сражении и должен умереть; ангел уже не ангел, а только дева, и его поцелуй не облегчает смерти юноши, как бывало прежде. Ангел покидает тело девы, но с тех пор его поцелуи мучительны умирающим". Вроде бы поэма об ангеле смерти, но не случайно следующая запись в дневнике уже касается поэмы "Демон": "Memor: написать длинную сатирическую поэму: приключения Демона". Эти замыслы у молодого поэта тесно взаимосвязаны, где ангел, там и демон.
Поэма "Ангел смерти" датируется самим автором "1831 года сентября 4-го дня". В самой поэме действие переносится в Индию, на так манящий всегда Лермонтова восток, грек превратился в отшельника Зораима, напоминающего нам древнего пророка Зороастра, основателя древней религии огнепоклонников, распространенной в Иране, Афганистане и части Индии. Зораим гибнет, ангел тоже покидает тело уже смертной женщины и возвращается на небеса. Но это уже не светлый ангел, "…за гибель друга в нем осталось / Желанье миру мстить всему". Ангел на пути превращения в Демона. Но из сатирической поэмы о Демоне ничего не получилось. Не тот герой, да и не тот автор. Демон требовал своего воплощения, автор начинал познавать своего Демона.
Как всегда у раннего Лермонтова, поэма "Ангел смерти" отталкивается от одного из западных творений — новеллы Ж. П. Рихтера "Смерть ангела", но тоже, как всегда у поэта, использовав в какой-то мере идею и сюжет Рихтера, Михаил Лермонтов своей поэме дает другой собственный смысл, вместо милосердия Неба идет схватка добра и зла. Поэтому я не люблю говорить о влиянии на Лермонтова тех или иных его великих предшественников. Сюжеты, мифы, имена героев поэт может еще поначалу щедро заимствовать у других, но с какой самостоятельностью и независимостью с первых же своих, еще несовершенных, творений он развивает свое понимание мира, свое познание и человека, и неба.
Не хуже, чем Шекспир, который всегда заимствовал сюжеты и образы из творений самых разных авторов, но использовав их как зацепку для собственного замысла, дальше уже творил свои гениальные трагедии и комедии. Михаил Лермонтов тоже часто брал из какой-нибудь западной поэмы или цикла стихов первичную схему действия, но затем разворачивал в своей поэзии уже по мистическим лермонтовским законам постижения мира.
К своему Демону он подбирается и в другой своей ранней поэме "Азраил", уже посвященной мусульманскому ангелу смерти. Не познав к тому времени как следует Кавказ, еще живя в Москве и подмосковном Середникове, учась в пансионе и Московском университете, читая в оригинале всех английских, французских и немецких авторов, тем не менее он тянется на восток — в Индию, в Персию. Как северная сосна на голой вершине, он мечтает о прекрасной пальме, растущей там, "где солнца восход".