Лес Рук и Зубов
Шрифт:
Я невольно улыбаюсь, когда он отрывает кусок ткани от розового платья с рюшками и перевязывает руку, чтобы остановить кровь.
Я выдергиваю из пола стрелу и разворачиваю записку. «Что теперь?» — выведено на бумаге дрожащим почерком. Ответа я не знаю, поэтому просто выбрасываю стрелу, встаю на колени рядом с Трэвисом и кладу руку ему на плечо.
Он садится на пол, потирает больную ногу и поднимает на меня глаза: они полны печали.
— У нас все получится, — заверяю его я.
Но мы оба знаем, что чердак может запросто стать нашей могилой.
Аргус взвизгивает: еще одна стрела вонзается
— Нужно закрыть дверь — Гарри не уймется, — говорит Трэвис.
— Они волнуются. Хотят помочь.
Трэвис выдергивает стрелу и швыряет в темный угол, даже не прочитав записку:
— Нет у нас времени на общение! Надо скорее выбираться.
Вдруг он приваливается к сундукам, и я успеваю разглядеть в его глазах беспокойство, которое он пытался от меня скрыть.
— Мэри. — Трэвис опускает глаза на свои стиснутые кулаки и побелевшие пальцы. — Ты что-нибудь чувствуешь? Я про… — Он судорожно сглатывает слюну. — Ты чувствуешь?..
Трэвис приходит в ужас от своего вопроса, и он повисает в воздухе, точно едкая вонь.
— Я здорова, — решительно и твердо отвечаю я, но Трэвиса, видимо, так просто не убедишь. — По-твоему, я бы не поняла? Думаешь, зараженные не чувствуют, как смерть разъедает им вены?
Несколько секунд он размышляет над этим и, видимо, соглашается.
— А ты бы мне сказала, если бы почувствовала?
Мне хочется ответить, что да, сказала бы, но я не могу.
— Только в самом конце, — отвечаю я. Мысль о том, что придется снова разбить Трэвису сердце, невыносима.
Он открывает рот, чтобы возразить, но тут же закрывает и окидывает взглядом разбросанную по полу одежду. Дом под нами пульсирует от ударов Нечестивых, и лицо Трэвиса искажается от ужаса и решимости.
— Плевать на них, — говорит он (то ли про Нечестивых, то ли про остальных на платформе). — Помоги мне разорвать одежду и простыни, свяжем из них веревку. Если ткань не очень прочная, плети из обрывков косу.
Я киваю, сажусь рядом с кучей тряпок и начинаю рвать простыни, связывая клочки прочными узлами. Первое платье, которое я выбираю из вороха одежды, то самое, зеленое. Усилием воли гоню от себя мысли о его бывшей хозяйке.
Трэвис возвращается на балкон и начинает втягивать на чердак толстые порванные канаты, что свисают до самой земли. Раньше они были частью моста, поэтому в узлах попадаются обломки досок. Трэвис вышибает их здоровой ногой и кольцами укладывает канаты на полу.
— Думаешь, нам удастся добросить веревку?
— Как-нибудь добросим, — отвечает Трэвис, не поднимая головы.
Его пальцы быстро-быстро связывают между собой обрывки тряпок и канатов.
Тут пол под нами содрогается. Аргус тоже это чувствует и начинает утробно рычать, поджав хвост. Он льнет к моим ногам, загораживая меня от люка своим теплым тельцем. Нечестивые стремительно заполняют пространство под нами, точно где-то открыли кран. Скоро они доберутся до люка, и тогда… От этих мыслей я начинаю работать еще усердней и быстрее.
Порвав на полоски все платья и сплетя из них веревку, я встаю и разминаю затекшие ноги, затем выхожу на балкон и спрашиваю Трэвиса, чем еще я могу помочь. Тот лишь хмыкает.
Я стою, молча наблюдаю за его работой и чувствую себя совершенно бесполезной. Гуляющий по чердаку
Я пытаюсь поймать их, спасти, но у меня в руках они рассыпаются в труху. Наконец я осторожно поднимаю одну бумажку с неровными краями, словно бы вырванную из страницы побольше. Сверху крупными буквами напечатано: «Нью-Йорк таймс». А чуть ниже, но так же крупно: «ИНФЕКЦИЯ БУШУЕТ В ЦЕНТРАЛЬНЫХ ШТАТАХ. ЛЮДИ ХЛЫНУЛИ НА СЕВЕР».
Еще ниже помещена фотография огромной толпы Нечестивых, сделанная с высоты птичьего полета.
Я подношу зернистый черно-белый снимок ближе к глазам и пытаюсь разглядеть подробности. В жизни не видела такой орды Нечестивых. Они похожи на море, протянувшееся во все стороны и сулящее верную смерть.
Как зачарованная, я возвращаюсь на чердак и принимаюсь искать среди разбросанных по полу листков еще какие-нибудь фотографии. С каждой страницы кричат жирные черные заголовки: «ПРАВИТЕЛЬСТВО УКРЫЛОСЬ В ТАЙНОМ УБЕЖИЩЕ», «САНИТАРНО-ЭПИДЕМИОЛОГИЧЕСКАЯ СЛУЖБА НЕ МОЖЕТ УСТАНОВИТЬ ПРИЧИНЫ МАССОВОГО ЗАРАЖЕНИЯ», «ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА У СКАЛИСТЫХ ГОР ПРОИГРАНА», «ВСПЫШКИ ЭПИДЕМИИ ЗАРЕГИСТРИРОВАНЫ ПО ВСЕМУ МИРУ», «ПОЯВИЛСЯ НОВЫЙ ВИД БЫСТРО ПЕРЕДВИГАЮЩИХСЯ ЗАРАЖЕННЫХ», «РАСЧИЩЕННЫЕ ЗОНЫ СНОВА В ОПАСНОСТИ».
Дрожащими пальцами я беру одну страничку с надписью: «НЬЮ-ЙОРК В ОСАДЕ» — и потрясенно разглядываю фотографию города. Таких высоких домов я никогда не видела: огромные и могучие, они словно бы лезут друг на друга и тянутся бесконечно вверх. От этого зрелища голова идет кругом: я вспоминаю мамины истории про дома до самого неба.
Но такого я не могла себе представить. Такого не увидишь даже во сне.
Я судорожно пытаюсь проглотить вставший в горле ком. До меня доходит, что означает эта фотография… Моя мать не сочиняла. Она говорила правду.
Выходит, на свете есть и океан. Огромный, безбрежный океан.
Я вскакиваю на ноги и мчусь к Трэвису.
— Смотри, смотри скорей! — кричу я, дергая его за рукав.
Он бросает на меня хмурый, отстраненный взгляд: его мысли полностью заняты чем-то другим.
— Готова? — спрашивает он и уходит на чердак.
Я бегу следом, протягивая ему хрупкую страничку:
— Трэвис, взгляни! Только подумай, что это значит!
Он по-прежнему смотрит на меня словно издалека и не слышит, что я говорю. Внезапно доски под нами начинают громко трещать и ходить ходуном: я всплескиваю руками от неожиданности и пытаюсь удержаться на ногах.
Трэвис хватает меня за руку, и страница с фотографией рассыпается в пыль.
— Быстрее, Мэри! — кричит он, хватая сплетенную мной веревку и вытаскивая ее на балкон.
Сердце грохочет в такт бьющимся в люк мертвецам. Я падаю на колени и пытаюсь найти в ворохе бумаг еще одну фотографию тех домов, хоть какое-нибудь доказательство… Но все страницы у меня в руках рассыпаются в пыль, в прах, в ничто.
Глаза застилают слезы досады. Я больше не вижу ни надписей, ни фотографий, просто слепо роюсь в ворохе страниц, пытаясь найти хоть что-нибудь на память. И тут мои пальцы натыкаются на какую-то гладкую и плотную карточку. На ней изображено огромное море высоченных домов, тех же самых, что на первой фотографии. В жизни не видела столько зданий в одном месте.