Лес за Гранью Мира (сборник)
Шрифт:
– Похоже, – кивнул Ральф, напряжённо сдвигая брови.
– Хорошо, – сказал Морфинн. – Но в мире много красивых женщин. Возможно, это не Ваша подруга. Я опишу её Вам, и если Вы не узнаете в ней ту, что ищете, можете дать мне эти две золотые монеты и ехать обратно. Роста она скорее высокого, чем низкого, и скорее стройная, чем полная, но таких женщин тоже много. К тому же, несомненно, её измучила дорога, ведь она должна была пересечь горы. Но всего этого мало, чтобы узнать её. Её ручки и ножки (она была на коне, но босиком) восхитительны, но такое встречается часто. Правда, думаю, немногие женщины из тех, что работают в поле, могут похвастаться такими красивыми ручками и ножками. Лицо её загорело на солнце, но сквозь загар угадывалась светлая кожа, так же и с густыми каштановыми волосами, сквозь которые пробивались яркие светлые пряди. Её чудесные гладкие щёчки словно бы нарисовал художник. На круглом подбородке ямочка. Губы пухлые, алые, но плотно сжатые, что говорит как о её смелости, так и о гневливости. Глаза широко поставлены, серые и глубокие. Всё её лицо светилось нежностью. Думаю, она будет ласкова к тому, кто ей понравится. В то же время она держала себя чересчур гордо, будто бы знатная особа. Что, похожа на Вашу подругу?
Менестрель говорил медленно и плавно, и на его лице то и дело появлялась усмешка. Ральф всё бледнел и сдвигал брови, словно был охвачен гневом и горем. Он медлил с ответом, но, наконец, коротко и резко сказал:
– Да.
Тогда Морфинн продолжил:
– Но всё же, возможно, она и не та. В этих местах отыщутся несколько девушек, о которых можно сказать то же самое, а потому я опишу Вам её одежду. Хотя, впрочем, это вряд ли Вам поможет, ведь она могла много раз поменять свой наряд после вашей последней встречи. И всё же – одета она была так: короткое зелёное платье, в котором удобно ходить пешком, с прямыми пёстро вышитыми рукавами, как у тех девушек, что ведут хозяйство. По подолу платья тоже были вышиты цветы. Но вот что я ещё заметил: часть подола была оторвана. Может быть, во время трудного пути, а? Ну что, достойный лорд? Хорошо я рассказал Вам обо всём этом?
– О да, да, – ответил Ральф и, будучи не в состоянии больше сдерживать себя, всадил шпоры в коня, проскакав галопом около фарлонга. Затем он натянул поводья, слез с коня и сделал вид, будто проверяет подпругу. Он не мог остановить нежные и горькие слёзы страсти и страха. Так сильно он был взволнован.
Морфинн ехал так же медленно, как и во время разговора и поравнялся с Ральфом, только когда тот уже вновь садился в седло. Юноша, глядя куда-то в сторону, сказал:
– Морфинн, я приказываю Вам или, если хотите, я прошу Вас, не говорить больше со мной о той женщине, которую я ищу. Эти разговоры причиняют мне сильную боль.
– Хорошо-хорошо, – сказал Морфинн. – Я выполню Ваш приказ. Можно много о чём поговорить, кроме как об одной красивой женщине.
Какое-то время они ехали, угрюмо смотря вперёд. Ральф молчал. Ему надо было о многом серьёзно подумать. Менестрель же напевал себе под нос строчки из разных песен.
Наконец, Ральф, внезапно повернувшись к нему, спросил:
– Скажите мне, проводник, а что они собирались делать с этой женщиной?
Менестрель захихикал:
– Милорд, если бы я хотел досадить Вам, то сказал бы, что Вы непоследовательны. Ведь всего полчаса назад Вы просили меня не говорить о ней. Хотя, сдаётся мне, я знаю, о чём Вы думаете… Мне показалось, обращаются они с ней вежливо, и это неудивительно – кто захочет испортить такую красавицу? Я заметил также, что лорду, видимо, приятно ехать с ней рядом и любоваться ею. О, её ожидает беззаботная жизнь, если, конечно, она будет исполнять желания лорда.
Ральф искоса гневно посмотрел на менестреля, но тот не обратил на это никакого внимания. Ральф спросил:
– А что будет, если она не захочет исполнять его желания?
Морфинн с улыбкой ответил:
– У лорда много слуг, готовых исполнить его волю.
Долгое время Ральф молчал. Наконец, он повернулся к Морфинну и, уже не хмурясь, спросил:
– А что Вы скажете о лорде Аттерболе? Добрый ли он человек и милостив ли к своему народу и слугам?
– Достойный сэр, – ответил менестрель, – Вы просили меня не говорить об одной женщине. Теперь я прошу Вас не говорить об одном мужчине, а именно о моём господине, лорде Аттерболе.
У Ральфа от этих слов сжалось сердце, и больше он ни о чём не спрашивал.
Теперь они оба ехали с ещё более угрюмыми лицами, хотя день выдался на славу. Светило солнце, путников обдувал ветер, в воздухе витали сладкие запахи. Сердце Ральфа постепенно оттаяло, и ему снова захотелось говорить. Менестрель, казалось, отвечал беззаботно, то и дело указывая Ральфу на что-то, встречающееся им по пути. Можно было решить, что он наслаждается прекрасным днём.
Стояло свежее светлое утро ранней осени. На полях высились снопы сена, в садах чернел зрелый виноград, звери и птицы радовались, но гораздо меньше радовались землепашцы, которых встречали путники. Мужчины, женщины ли, все работали с угрюмыми лицами, голодные, плохо и некрасиво одетые.
Весёлыми в этих краях были только бездельники-бродяги. Они встречались путникам время от времени: то выходили из леса, то сворачивали с дороги, то просто отдыхали на обочине. Ходили они по двое или по трое, иногда с одним или двумя детьми и были очень похожи на цыган. Все при оружии и по большей части хорошо одетые, как принято у них одеваться. Иногда, когда их было четверо или пятеро, они преграждали путникам дорогу, но сразу же отходили в сторону, то ли увидев доспехи Ральфа, то ли разглядев одежду менестреля. Некоторые из них, казалось, знали Морфинна и по-дружески кивали ему, когда он с Ральфом проезжал мимо, но менестрель не отвечал им.
Теперь Ральф и Морфинн выехали за пределы Золотого Города, ведь с этой стороны его владения заканчивались недалеко от городской стены. День быстро подходил к концу. Дорога шла через богатые земли. Холмов, ни низких, ни высоких, не было. Дважды по мосту перешли большую реку. Пересекали и множество узких потоков, по большей части, вброд.
За два часа до заката путники прибыли туда, где к большой дороге подходила просёлочная. На этом перекрёстке стояла каменная часовня (Ральф не знал, христианская она или языческая, поскольку она выглядела непривычно для него). У двери этой часовни на траве сидел рыцарь, в доспехах, но без шлема. Рядом с ним стоял оруженосец, держа под уздцы его боевого коня. Рядом находились и пятеро других воинов с необычной формы алебардами и топорами. Когда рыцарь увидел, что вверх по склону движутся двое путешественников, он встал на ноги. Ральф положил руку на эфес меча, но прежде чем они подъехали, менестрель сказал:
– Нет-нет, доставайте пропуск, а не меч. Этот рыцарь вызовет Вас на поединок, но откажите ему. Он обыкновенный негодяй – пошлёт вместо себя своих воинов. Они ограбят Вас, а потом убьют или бросят в темницу.
Ральф достал пергамент, который Морфинн отдал ему на хранение, раскрыл его и, держа в руке, поехал на рыцаря. Когда он был уже близко, рыцарь окликнул его грубым голосом, но Ральф ответил:
– Нет, сэр, я не могу остановиться сейчас. У меня есть дело.
Тогда рыцарь, перестав хмуриться, сказал:
– Достойный сэр, так как Вы друг нашего лорда, не зайдёте ли в мой дом? Он совсем близко отсюда. Вы немного отдохнёте у меня, перекусите, выпьете стакан вина, выспитесь в красивой спальне.
– Нет, сэр, – отказал Ральф. – Время не терпит.
С этими словами он поехал дальше, но рыцарь даже шага не сделал, чтобы остановить его, а только коротко посмеялся, будто свинья хрюкнула, и снова сел на траву. Ральф не обратил на него никакого внимания, зато обрадовался тому, что пропуск всё-таки пригодился. В то же время он заметил, что менестрель был почти болен от страха. Он трясся, как осиновый лист, и долго ещё не мог вымолвить ни слова.