Лесь
Шрифт:
Во-первых, польская организация высылает на польский конкурс украденный итальянский проект. Страшное свинство, смертельный стыд и неизгладимый профессиональный позор!
Во-вторых, тупые, дубоголовые щенки из Белостока, безнаказанно совершив это омерзительное дело и бесстыдный обман, наверняка зарабатывают первую премию и гнусным образом влезают в архитектурную элиту польского общества! Подлая, недопустимая несправедливость!
В-третьих, все остальные архитектурные организации автоматически утрачивают шансы и отходят на второй план. Все невероятные,
Только долю секунды продолжалась умственная деятельность и только долю секунды длилась тишина. Затем произошёл взрыв. Три человека сорвались со своих мест и бросились на четвёртого, визжа, рыча, спрашивая, требуя ответа, высказывая мнение о коллегах по профессии, предлагая способы искоренения зла и призывая на помощь сверхъестественные силы. Замешательство окончилось через четверть часа из-за того, что все охрипли, да и на столе Леся опрокинулась бутылка с тушью, и все бросились спасать залитые чёрной жидкостью чертежи. Тропическая атмосфера несколько охладилась.
— А все же Геньо — идиот, — сделал вывод Каролек. Неужели он не понял, что ты сообразишь, в чем дело?
— Он не знал, что я видел те снимки, — мстительно ответил Януш, старательно вытирая рейсшину Леся своим носовым платком. — Когда он уходил, то я разглядывал французский стриптиз, а когда он вернулся, то я сидел с итальянской порнографией. Ему и в голову не пришло, что в промежутке я мог видеть что-либо другое.
— Мне бы не пришло, — признался Лесь, силясь стряхнуть тушь с куска хлеба с сыром.
— Так что же делать? — нервно спросил Каролек. — Неужели мы это так и оставим?
— И речи быть не может, — мрачно сказала Барбара. — Столько свинства в мире, что я уже сыта по горло. Мы должны лечь костьми, но это свинство не пройдёт!
— И что ты предлагаешь? Известить САРП <SARP — Stowarzyszenie Architectov Rzeczypospolitej Polskej — Союз архитекторов Польской Народной республики — польск.>?
Вулканическая деятельность на мгновение прекратилась. В наступившей тишине все переглянулись.
— Нет, — неохотно сказала Барбара. — Это было бы слишком…
— Да, это уже крайняя мера, — согласился Януш. — Не позволить — это одно, а донести — это другое. Если все всплывёт наружу, то они будут скомпрометированы на всю жизнь. Надо дать им шанс.
— И ещё необходимо было бы доказывать, а то в САРПе ещё чего доброго подумают, что мы хотим подложить им свинью в собственных интересах, — брезгливо сказал Каролек.
— Конечно. А сразу доказать не удастся, потому что тот проект ещё не реализован. Кажется, есть только рабочие чертежи. Проект, правда, получил первую премию на каком-то их конкурсе, но потом в него были внесены изменения. И, говорю я вам, прямо наша местность — нарисованная, сделанная! С пригорками и даже, — черт! — речка есть!
— А те снимки?
— Те снимки Геньо делал сам, потому что он там принимал участие в работе.
— На
— Холера его знает. Может быть, и бродили у него в мозгу какие-то мысли… Но все равно. Они сделали это наверняка по глупости, и помешать им нужно, но уничтожать их полностью, считаю, мы не имеем права…
— А полюбовно договориться не удастся?
— Что ты? Сейчас? За неделю до конкурса?
— Так что же делать?..
— Украсть, — вдруг вдохновенно сказал Лесь, который вот уже некоторое время не произносил ни слова.
В наступившей вдруг тишине три пары глаз уставились на него с выражением изумления.
— Что? — тупо спросил Януш.
— Украсть, говорю. Весь проект или хотя бы его часть. Ведь некомплектный проект они не вышлют?
Все уставились на Леся, словно перед ними была корова о двух головах и пяти ногах.
Никто ведь из них и понятия не имел о его прошлых преступных действиях и планах убийств, относительно которых кража была не стоящим внимания пустяком.
— А это идея! — медленно проговорил Януш. — Совсем неплохая мысль, — добавил он с нарастающим энтузиазмом и снова посмотрел на Леся теперь уже с удивлением.
— Как украсть? — заинтересовался Каролек.
— Не знаю, — несколько неуверенно ответил Лесь, памятуя о трудностях, с которыми столкнулась реализация его собственных преступных планов. — Наверное, всем вместе. Забраться к ним и что-нибудь стащить…
Януш отрицательно покрутил головой.
— Так просто не удастся. Они охраняют его, закрывают и вообще ходят вокруг него, как около смердящего яйца.
— Ну так что? Разве нельзя как-нибудь осторожно?
— Говорю тебе, что сторожат его как зеницу ока! А сейчас, когда дело идёт к концу, они сидят день и ночь, почти без перерыва. И не взломаешь, потому что на окнах там решётки. Я там был однажды и видел.
— Может быть, поджечь их учреждение? — предложил Каролек со слабой надеждой.
— Ничего не выйдет, дом каменный, окна стальные, а двери обиты жестью. До войны там была тюрьма, а сейчас сделали учреждение.
Снова наступила полная напряжения тишина. Потрясённый полученной информацией персонал бюро лихорадочно искал выхода. В возникшем положении кража казалась единственным подходящим средством. Кража не давала возможности тем безмозглым легкомысленным дуракам совершить позорное преступление, и в то же время оставляла им лазейку для исправления. Но как произвести эту, со всех сторон справедливую и морально оправданную кражу?
— Они хоть выходят из бюро?
— А зачем? Выйдут тогда, когда будут отсылать проект.
— Так может быть, тогда?..
— Ну и что? Будешь нападать на них в маске и с приклеенной бородой, чтобы тебя не узнали? Ведь никто не должен знать, что это мы!
— У меня есть шлем с забралом, — достаточно безнадёжно сказал Каролек. — Остался от каких-то предков. Он уже заржавел от времени и вообще не открывается, но того, кто находится внутри, не узнают.
— А изнутри можно что-либо увидеть?