Лешие не умирают
Шрифт:
– Перелезай через пушку, там командирское кресло – просторней и удобней.
Татьяна протиснулась мимо меня, обдав запахом женского пота, и со вздохом уселась на потрескавшееся кожаное сиденье.
– Только не прикасайся ни к чему – горя…
– Ой! – возглас девушки сообщил, что со своим советом я немного опоздал. Резина, которой изнутри был выложен весь танк, ссохлась, по прочности не уступая внешней броне, и уж точно не спасала от перегрева и травм.
Последним залез Сергей и попытался закрыть за собой люк.
– Не надо. Я буду дежурить возле люка. Все, господа туристы, отбой. Завтра нас ждет увлекательное десятикилометровое путешествие по пескам с потрясающими видами до точки эвакуации. Так что отдыхайте, набирайтесь сил. Конечно, отель не класса гранд, но на пару звезд потянет.
Сергей улыбнулся и полез в «люксовый номер» стрелка-радиста. Долго там кряхтел и ворочался, устраиваясь, насколько это возможно, удобнее и, наконец, затих.
Ночная пустыня полна звуков: шорох осыпающегося песка,
Начало холодать. В «ратнике» я чувствовал себя нормально, но Татьяна, свернувшись калачиком на маленьком, не приспособленном для этого сиденье, явно ежилась. Я потянулся и закрыл верхний люк, отсекая от себя последнее развлечение – звездное небо. Перед носом, в свете тонкого луча фонарика, остался только приклад немецкого пулемета. Провел перчаткой по ствольной коробке, смахнув с нее пыль. Вороненая сталь без признаков ржавчины. Чем черт не шутит… а вдруг? Сухо тут, влаги нет, может, и жив немец. Я открыл крышку и вынул ленту с ровными рядами патронов. Затвор ходил туго, но двигался, а вот нажав на спусковую скобу, щелчка я не услышал. Смазка, конечно, вся высохла. Я покопался в рюкзаке и выудил оружейную аптечку. Незнакомое оружие, некоторые инженерные решения казались странными и неуклюжими. Чем-то похож на современный бундесверовский «MG-42», как внук похож на своего деда. Я улыбнулся. У пулеметов тоже есть дедушки. Я погладил его по щечке приклада. Но старик хорошо сохранился. После обильной смазки, стоившей мне половины масленки, наконец, уверенно заработал спусковой механизм, и легко заходила в пазах затворная рама. Надолго, друг, тебя, конечно же, не хватит, но хоть какое-то тяжелое вооружение. Будешь себя хорошо вести, возьмем тебя завтра с собой. Отстегнув короб, я выудил длинную пулеметную ленту, после чего вытряхнул из него за борт целую горку пыли и песка. Протерев патроны замаслившейся ветошью, на что они благодарно заблестели латунью, закрепил все в изначальном положении. После реставрации «немец» выглядел как молодой баварский бюргер, ну, по крайней мере, в скудном свете фонарика. Жаль, нельзя его испробовать.
Ночные бдения утомили и меня. Конечно, я мог бы не спать, если надо, до трех суток без особого ущерба для боеспособности. Но одно дело трое суток бегать, постреливая по плохим дядькам, а другое – сидеть в полной темноте в железной коробке под аккомпанемент посапывания спящих вокруг тебя подопечных. Тяжко.
Под утро я выполз на песок и дозором обошел вокруг, с уважением разглядывая проявляющийся в серости утренних сумерек огромный танк. Место командир экипажа выбрал неплохое. Боевая машина стояла на взгорке, и перед ней открывался широкий обзор на пустыню, и в то же время она совершенно терялась на фоне скал в хаосе, громоздящемся за нею. Неудивительно, что за все время «Тигру» никто не нашел – ржавчина, добавляющая камуфляжу еще более присущую окружению расцветку, превратила ее в хамелеона, а форма – я оглянулся на скалы – тут природа уж постаралась на славу. Чего тут только при желании и маломальской фантазии не найти: и танки, самолеты, и лошади, и рожи страшные, не хуже чем на острове Пасхи, и другие части тела, не при девушках будет сказано. Я ухмыльнулся: танк среди фаллосов – отличный камуфляж!
Утро в пустыне. Без того красноватые скалы приобрели под лучами восходящего светила какой-то зловеще-кровавый оттенок, а бело-желтый песок стал гламурно-розовым. Огромное красное солнце выползало из-за горизонта, выглядывая из Египта, будто око великого Ра – бога тех земель. Шорох песка усилился, запоздалые ящерицы судорожно зарывались поглубже от предстоящего зноя, обрушивая целые лавины с гребней барханов. Солнце уже оторвалось от горизонта и «расправляло свои мускулистые плечи», набирая дневную мощь. Горизонт был чист. Пора поднимать подопечных, чтобы до жары пройти побольше. Я подошел к танку и постучал ладонью по белому слону, нарисованному на броне.
– Войска, подъем.
В ответ из открытого люка послышалось недовольное бормотание и… крик верблюда из-за барханов. Я рефлекторно присел, прижимаясь к борту танка, и вскинул «Винторез». Из люка показалось заспанное лицо Татьяны.
– Всем оставаться в танке, – голос мой был настолько тревожным и безапелляционным, что лицо сразу проснулось и моментально скрылось обратно.
Я внимательно вглядывался в оптический прицел. Цепочка наших следов лучше всяких указателей вела к «Тигру», а в полукилометре от танка по ней медленно ехали два туарега [14] верхом на своих верных верблюдах. Я нисколько не сомневался, что это те же воины, точнее то, что осталось от кавалькады, преследующей нас на той стороне кряжа. Их синие тагельмусты ныряли в барханах, уверенно приближаясь к нашему лагерю.
14
Туареги – кочевники, населяющие Северную Африку. Встретить туарега в пустыне всегда было плохой приметой. Мужчины туарегов всегда скрывают лицо платком. Увидеть лицо туарега – это нанести ему смертельное оскорбление. После чего кочевник обязан или убить обидчика или покончить жизнь самоубийством.
Решение пришло быстро, поскольку было единственным – уйти мы уже не успеем, наверняка за разведчиками идут основные силы, и максимум через полчаса вся гоп-компания будет тут. Значит…
Тихий выстрел «Винтореза» снес голову дальнему всаднику. В надежде, что передний не заметит потери напарника, я выбрал именно его. Где там… у этих кочевников, воюющих всю свою жизнь, наверное, уже выработалась телепатическая связь. Как только подстреленный воин бездыханным сковырнулся со своего седла, второй слетел с верблюда, наверное, пока тело еще не коснулось песка, и, прячась за барханами, скрылся в той стороне, где уже слышалось басовитое урчание моторов. Нет у меня получаса – минут пятнадцать, не больше. Я постучал по корпусу. Из люка выглянуло встревоженное небритое лицо Сергея.
– Достань из ниш в бортах три снаряда и дай мне. – Сергей скрылся и изнутри спросил:
– А какие давать – с черным наконечником или желтым?
Где он там наконечники разглядел в этой пылище и полумраке?
– Давай с желтым – это осколочные. И там еще подсумок висит с гранатами, его тоже мне. А сами запирайте люки и сидите, как мыши. Пока не скажу – чтобы и носа не казали.
Сергей по одному вынул длинные, почти метровые снаряды, затем передал сумку с гранатами и закрыл люк. Лязгнули запоры, делая танк непреступным бронированным сейфом. Теперь дело за мной. Я вынул из рюкзака скотч и примотал по гранате к каждому снаряду. Осталось последнее – приготовить гостям сюрприз. Зажав два снаряда под мышками, я трусцой побежал к самому широкому проходу между барханами, где сам бы повел машины, будь у меня таковые. Примерно сотня метров, чуть больше – в самый раз. Я прикопал снаряды, оставив на виду лишь клетчатые рубашки гранат. Последний снаряд зарыл прямо на наших следах, чуть ниже гребня бархана. Насколько было возможно, затер свои отпечатки. Критическим взглядом осмотрел труды – халтура, но времени на что-то большее уже не оставалось. Звук приближающихся внедорожников был слышен довольно четко. Пора позаботиться и о себе.
Я залег возле ближайшего красного каменного столба, с образом «жуткой перекошенной рожи» на самой его верхушке. Снял рюкзак, чтобы не мешал, и распихал обоймы по ячейкам разгрузки. Рядом прислонил к пока еще холодному камню подсумок с двумя оставшимися гранатами. Друг-«Винторез» хищно уставился на пески. На таком расстоянии закладки фугасов были прекрасной целью. Оставалось только ждать.
Ждать пришлось недолго. Моторы замолкли. Судя по медленно оседающему облаку пыли, «королевская рать» остановилась где-то метрах в двухстах от танка. Совещаются, гады. Я оглядел свою позицию. Нормальное место: с фланга меня не обойдут, а все подходы к своей бронетехнике я контролирую. Да и судя по скудному облачку пыли немного их осталось: пара машин, что значит, не больше двух десятков человек. Размышления о тактике и стратегии прервал щелчок в наушниках. Неужто кто-то из наших уцелел? Я с надеждой ждал условного постукивания по микрофону – знак того, что говорит свой и без контроля извне. Тщетно. Грубый голос с жутким арабским акцентом произнес:
– Русский, я не хочу воеват с тобой. Отдай гражданских и уходи – мне не нужна твой смерт.
«Конечно, не нужна… подавишься от моей смерти, ежели четверка моих ребят так проредила твою армию. Вот же зараза, и русский язык где-то выучил. Небось, сами и научили на свою голову в каком-нибудь Патрисе Лумумбе. Понятно, зачем нужны ему наши инженеры: нефть качать. У кого нефть – у того деньги». Я молчал, и местного королька это явно раздражало.
– Русский. Я передупредил.
«Предупредил он, как же. Это я тебя сейчас предупредю… предупрежду… в общем, узнаешь у меня сейчас». Я отключил рацию и перевел ее в режим радиомаяка. Далеко, конечно, от точки эвакуации, но выбора не было. В оптику было хорошо видно, как несколько фигур быстрыми перебежками устремились к кряжу с целью обойти танк с фланга.