Лешие не умирают

Осипов Игорь Валерьевич

– Да, пожалуй, не стоит, – он указал вверх по течению. – Нам туда… километра три осталось. К воде лучше не подходить.

Берега Днепра густо заросли. Сталкеры пробирались через дебри, прорубаясь сквозь кусты, сметая на своем пути трухлявые заборы, обходя покосившиеся сараи и домики. Скорость передвижения снизилась, но зато на пути не было голодных термитов, да и другие мутанты не попадались – боялись близко подходить к реке. Дачи и заросли закончились так резко, что сталкеры, вывалившись на открытое пространство, даже остановились от неожиданности. Река делала резкий поворот вправо, и левый берег, по которому они шли, чистый от высоких деревьев, покрывали низкорослые кустарники и трава. Небольшой ручей пересекал эту поляну,

впадая в Днепр. А прямо перед ними, уже на другом берегу реки, возвышался огромный холм, густо поросший темным ельником. Словно мохнатая кудрявая голова былинного богатыря, он возвышался над рекой, невольно притягивая к себе взгляд.

– Ну вот, почти пришли. Соколья гора. Где-то там, – Данила махнул своей могучей рукой, как крылом, – чуть дальше справа, наш мост. Тут можно срезать по полю. – Повидавший многое следопыт внимательно посмотрел на свободное пространство. Низкий кустарник, не выше пояса, мог скрывать небольших мутантов, но ничего потенциально опасное там не поместилось бы. – Пошли.

Молодой вполне доверял опыту Данилы: не зря вся сталкерская братия звала его уважительно – мастер. Никто не знал так повадки живности, как он, и раз такой человек говорил, что можно идти, то сомнений не возникало. Константин шел и даже позволял себе любоваться незнакомыми пейзажами – так далеко он еще никогда не заходил, и было немного странно, что вокруг не было привычных руин мертвого города.

– Слушай, а чего это гора так называется? Вроде, на птицу не похожа…

Данила крутил головой: то посмотрит себе под ноги, то бросит взгляд на облака, то оглянется назад, на стену леса, оставшуюся за спиной. Очутиться на открытом участке было непривычно, хотя опасности он не чувствовал.

– С этим вопросом тебе лучше к Санычу, он тебе подробно мозг вынесет. Историк, будь он неладен. Я по наивности считал, что гора эта так называется, потому что там туристическая база «Соколья гора» стояла. Вон, видишь, на склоне разрушенные белые стены? Когда-то неплохая база отдыха была, кстати. Сказал об этом Латышеву – он ржал надо мной полчаса, даже прослезился. – Данила резко остановился и замер, не сводя взгляд с только ему одному видной точки. Молодой затаился рядом, боясь отвлечь старшего. Минуту они представляли собой памятник странствующим сталкерам, но вдруг Данила совершенно неожиданно пошел дальше, продолжая, как ни в чем не бывало, прерванный разговор. – А потом залез в такие исторические дебри, что я только ахал от удивления… там что-то про князей… Рославичей или Ростиславичей, точно не вспомню. Да и не важно! Вот, мол, один из этих Смоленских князей, Рюрик [28] , кажется, на этом месте или заставу имел, или сельское имение. Вот после этого и стали звать гору Соколиной или Сокольей. – Данила еще раз остановился и огляделся, после чего уверенно повернул вправо и пошел вдоль мелкого ручья. – В общем, хочешь подробностей – спрашивай у Саныча, а мне мой мозг пока еще дорог.

28

Рюрик (Рарог) – древнеславянское имя, означающее «Сокол».

– Что-то я не уловил взаимосвязи.

– Я тоже, поэтому и отстань, – Данила отмахнулся от Молодого и одним прыжком перемахнул через весело журчащий ручей. – Что стоишь, пошли – вон мост уже.

Ручей бежал в кювете у дороги и вырывался из-под нее из круглого туннеля водослива. Молодой вскарабкался по крутой насыпи и остановился рядом с могучей фигурой друга. Асфальтированная дорога, на которой они стояли, сохранила остатки разметки и обшарпанные выцветшие знаки. Было ощущение, что если немного подождать, то обязательно дождешься «пролетающей» мимо легковушки. Слева в нескольких сотнях метров действительно стоял мост. Покосившийся синий знак возвещал: «р. Днепр». Мост был абсолютно цел, и даже дорожное полотно не потрескалось. Слегка поржавело, конечно, бордюрное черно-белое ограждение, оплетенное ядовито-зелеными вьюнами, но в целом достижение человеческой инженерной мысли выглядело вполне пригодным к использованию.

– Нашли мы мост. – Данила посмотрел на напарника. – Пошли назад.

– Может, дойдем до него, проверим?

– Смысл? Видимых повреждений нет, а что-то менее серьезное мы и не заметим. В конце концов, туда и обратно он выдержит, а большего нам и не надо. – Он замер, разглядывая переправу. От моста веяло какой-то тревогой, но ничего подозрительного Данила не заметил – железобетонная махина, поросшая зеленью, – и более ничего.

Сталкеры развернулись и по проторенному ранее пути медленно побрели назад.

* * *

Оба автобуса стояли рядком возле автомобильных гаражей: вишневый «мерс» и белый с зеленой полосой, старенький «ЛАЗ». Максимыч устроился напротив них, усевшись на запасные колеса, привезенные из автобусного парка, и его наполняли два чувства: чрезмерной усталости и удовлетворения от хорошо исполненной работы. Когда техника появилась во дворе бункера, Изотов сам поверил в задуманную миссию. До этого момента она казалась эфемерной – да, где-то там, очень далеко, есть община, и пока не появились эти полуразвалившиеся представители общественного транспорта, это «очень далеко» было равносильно «на другой планете».

– Ну что застыл… любуешься? Пошли отдыхать, дальше технари сами приведут их в порядок. У Михалыча не забалуешь. Он мне тут описал, пока тащили эту рухлядь, что он из них сделать хочет. Его послушать – это будет настоящий бронепоезд.

Солнце уже пощупало землю краешком и, приподняв подол, осторожно спускалось за горизонт. Облака, носившиеся целый день по небосклону, окрасились во всю палитру красок, доказывая наглядно, что они далеко не белые, а скорее разноцветные. Максимыч тяжело вздохнул и посмотрел на друга и учителя. Латышев тоже выглядел утомленным, но довольным.

– Пошли, конечно. Там Данила с Молодым уже должны вернуться. Не терпится узнать, что они обнаружили.

Рутинная процедура дезактивации была так же привычна, как и открыть дверь, чтобы зайти в дом. Сдав снаряжение и оружие, сталкеры вышли в бункер. Максимыч с опаской огляделся – «торжественных» встреч не было, что уже радовало. Как-то устал он последнее время от излишнего внимания. Хотелось покоя. Вернуться домой, и чтобы там ждала одна… та самая, единственная. И не было никаких недомолвок и непоняток. И желательно, чтобы его хотелки понимали и учитывали. «Что-то уж совсем какую-то идеалистическую картину я себе нарисовал. Надо бы губу закатать, а то вообще ничего не получится. Иринка бы оттаяла – и хорошо, а там… а там посмотрим».

– Домой или к Еремину? – Латышев грубо вырвал его из дум.

– Давай к начальству, сразу отстреляемся, – с этими словами Максимыч первым свернул в правительственный сектор.

В коридоре их ждал Данила. Здоровяк прислонился к стене спиной и, кажется, спал стоя, как боевой конь, добравшийся наконец-то до своего стойла. Глаза его были закрыты, и если бы не размеренно вздымающаяся грудь, Данила больше походил бы на атланта, временно ушедшего в отпуск по поддерживанию небес, чем на живого человека. Два охранника нервно косились на сталкера, но разбудить его не решались.

– Данила, не храпи! – Латышев бесцеремонно тряхнул друга за плечо.

– Я не сплю, – Данила открыл глаза. Взгляд был уставший, но полный решимости хоть сейчас броситься в бой.

– Точно – не спишь, а медленно моргаешь. Кому ты рассказываешь? А то я тебе не знаю… Где Молодой? Надеюсь, ты не потерял нашего Костика?

– Что ему сделается? Отправил домой. Спать пошел, если его пассия ему позволит. Слушай, до чего ж липучая девка! Я бы бежал от нее, как от волколака, а этот довольный, аж жмурится, котяра.