Лесная герцогиня
Шрифт:
– Куда ты?
Она ласково взлохматила ему волосы.
– Меня могут хватиться. А мне не нужен скандал. Ведь скоро обручение моей дочери.
Почувствовала, как он сжал ее руку.
– Но разве теперь… Разве ты не моя? Разве не хочешь вернуться со мной в Нормандию?
Она едва не задохнулась. Вернуться домой… В Нормандию. Уехать с Ролло.
И все же она уже не была той Птичкой, которая летела за ним без оглядки. Жизнь научила ее ценить то, чем она владела. А она была герцогиней Лотарингской, королевская родня признала ее, и она должна помнить о высоте своего положения и тех обязанностях, какие дает это
Однако чувствуя на себе взгляд Ролло, понимала, что теперь, когда он нашел ее и узнал, что любим по-прежнему, он не отпустит ее. И у него была сила пойти против всего и вся и увезти ее. Даже, может, и против ее воли. Но противилась ли она? Она просто научилась находить выгоду в сложившихся обстоятельствах. И ей нужно было и сохранить Ролло, и сделать Герлок принцессой Лотарингской. Ведь лучшего положения для ее дочери не мог предложить и он – владыка Нормандии.
– Ты забываешь, Ру, у меня есть супруг и дочь, я не могу так просто сказать тебе «да». У меня есть мой долг, и ты, который так чтит свой долг, должен согласиться со мной, должен понять меня.
– Дочь, супруг… – проворчал он. – У тебя еще есть я и Гийом. И есть долг перед нами.
«От которого ты сам меня освободил когда-то», – спокойно подумала Эмма. Встала.
– Мне надо идти.
– К Ренье? Оставь его. Всем известно, что он уже не жилец. А я тут, рядом, и предлагаю тебе корону Нормандии.
Он тоже встал, привлек ее к себе.
– Ты согласна стать моей женой, Эмма? Согласна венчаться со мной по христианскому закону?
У нее даже закружилась голова. О чем еще она может мечтать? Но она не позволила сладкой мечте пленить себя.
– Ты забываешь, Ру, что ни один священник не соединит нас, пока жив Ренье. Если же я покину ради тебя Ренье, то тот почет и уважение, какими пользуюсь сейчас, вмиг исчезнут, меня никто не поймет, и я вновь стану «норманнской шлюхой». Нет, Ролло, мое доброе имя дорого мне. Поэтому прошу, не торопи меня. Дай мне время. Дай остаться с Ренье, пока он мой муж. И не вмешивайся, пока Герлок не станет герцогиней.
– Откуда я знаю, сколько мне придется ждать? – сделал он нетерпеливый жест. – Эта старая рухлядь, твой муж, может протянуть еще долго. Нам же с Гийомом ты нужна сейчас. А девочка…
Он вдруг умолк, замер, словно пораженный. Смотрел на Эмму во мраке, и она различила блеск его глаз.
– Как ты сказала, зовут твою дочь? Герлок?.. Это же скандинавское имя! Имя, которым когда-то я думал назвать девочку, вместо которой родился Гийом!
Он притянул ее к себе.
– Так почему же Герлок? Не Адель?
Он начал догадываться. Маленькая девочка, которая по возрасту могла быть и его. Девочка, которую Эмма почему-то называет выбранным им именем Герлок. И Эмма поняла, что, если его догадка перерастет в уверенность, он не позволит дочери жить вдали от него. Он всегда любил своих детей.
И она резко вырвалась. Герлок всегда была только ее ребенком, она сама решала ее судьбу и не позволит Ролло лишить девочку блестящего будущего.
– Я называла ее Герлок потому, что мне так хотелось. Но при крещении моя дочь получила имя Адель. Она принцесса
– Тише, тише! – успокоил он повысившую голос Эмму. И даже сам замер, прислушиваясь. Внизу, в соборе, стоял необычный шум. Но в тот момент он не придал этому особого значения. Его сейчас волновало другое. – Ребенок по имени Герлок. Неужели ты родила ее от этого старика Длинной Шеи? Неужели он еще способен зачинать детей? Скажи мне, Эмма… Поклянись, что ты ничего не скрываешь от меня и… не лишаешь дочери.
А он когда-то так легко лишил ее сына. И теперь хочет, чтобы она клялась ему! Эмму возмутила его самоуверенность.
– В чем мне клясться, Ролло? В том, что Адель Лотарингская от Ренье или от кого-либо еще? Тебе, видимо, и в голову не приходит, что, кроме старого герцога, у меня могли быть мужчины. А ведь когда-то ты был готов приписать мне связь с кем угодно.
Он отшатнулся от нее. Сказал глухо:
– Я ведь уже объяснил тебе, что мне доказали, что ты не изменяла мне. И я увидел, что ты стала совсем другой, я ведь столько дней наблюдал за тобой. Та рыжая ветреница, которая так и охотилась глазами за мужчинами… О нет, ты стала истинной благородной госпожой. Я видел, с каким почтением относятся к тебе все эти знатные сеньоры. А Ренье… Ведь ты даже меня не желала подпускать, твердя о Длинной Шее. И я не могу поверить, что за это время ты могла пасть так низко, чтобы заводить связи на стороне.
Она хотела его ударить. Связи на стороне!.. Знал бы он! Он, оставивший ее на произвол судьбы, связавший свою жизнь с другой, он хочет быть уверенным, что она по-прежнему достойна его уважения и любви! Однако она смолчала. Знала, как северяне чтут добродетельность своих избранниц. И если Ролло готов простить ей неверность Ренье, то только с собой. Об остальном же ему не стоит знать. Не стоит искушать его тем, что когда-то послужило поводом их разлуки.
Она подняла плащ, стала отряхивать его. Попросила Ролло высечь огонь.
– Мне пора идти к Ренье. А потом я вернусь к тебе. Ты ведь не уйдешь, будешь здесь? Ты мне нужен, Ролло.
Он уже зажег свечу.
– Я не оставлю тебя. Я люблю тебя.
Она вздрогнула. Никогда раньше Ролло не говорил ей этих слов. И в ее душе словно поднялась волна великой радости. Она знала – его слову можно верить. С трудом сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею. Нет, не сейчас. Иначе они опять забудут весь мир в объятиях друг друга. А для нее сейчас самое главное – устроить судьбу Герлок.
Они вылезли в пролом. Эмма все еще возилась с одеждой, стараясь придать себе достойный вид. Платье ее измялось, а на бархате плаща остались следы строительной пыли. Она старательно отряхивалась. Бог весть, что о ней могут подумать.
Ролло же по-прежнему прислушивался к гулу в соборе.
– Что там происходит?
Она не придала значения.
– Видно, народ собирается к ранней мессе. О, боже мой, Ролло, на кого я похожа! Придется сказать, что в потемках я скатилась с лестницы.
Они переглянулись и рассмеялись. Ролло щелкнул ее по носу, она шутливо оттолкнула его. Пошла, смеясь, оглядываясь, видела его улыбку, страстно хотела вернуться. Но времени уже не было. Так же, продолжая смеяться, спустилась на галерею над нефом, освещенную светом из собора, пронеслась по ней, даже не подумав взглянуть вниз.