Лесная избушка
Шрифт:
Алёнушка взяла платочек, а сама поглядела Шурке в глаза:
— Всё сделал, что надо?
— Всё!
— И как надо сделал?
— А то как же!
— Молодец! — улыбнулась Алёнушка. — А за подарочек спасибо. Беречь его буду!
5. Совещание на полатях
Шурка проснулся раньше всех. Ом лежал на полатях и разглядывал потолок. Сосновые дощечки, гладко выструганные, были разрисованы древесными жилками и сучками. В окно глядело утро, морозные стекла искрились. А на полатях еще
В кухне негромко звякали ведра, чугуны, потрескивали дрова — Алёнушка топила печку. Рядом с. Шуркой легонько похрапывал дед Батько. Снизу — с лавок, с пола, с широкой деревянной кровати — слышалось сонное дыхание. Партизаны вернулись на рассвете и теперь крепко спали. Не было в избе только дяди Василия-кузнеца и еще одного партизана — они дежурили, сторожили свою лесную избушку.
Шурка рассматривал человечков на потолке и не заметил, что дед давно проснулся и глядит на него.
— Подай-ка табак, — сказал дед: — протяни руку к трубе — он тут и есть.
— А ты не спишь? — обрадовался Шурка и полез за табаком.
Дед закурил. Синие струйки дыма поднялись к неподвижной волнистой реке и заслонили коричневую птицу. Словно пожар случился где-то.
…Так вот клубился дым над рекой, когда горело на том берегу село Нечаево, так же стлался синий дым по земле. Только еще кричали тогда ребятишки и в голос плакали женщины, глядя, как, подожженные немцами, пылают и рушатся их дома.
— Дедушка, — сказал Шурка, — а когда же вы меня с собой по-настоящему возьмете?
— Да ведь брали же!
— Ну что брали? До изгороди дошел да и обратно. А вы меня с собой возьмите, я вам помогать буду. Ну, патроны поднести или узнать про что, мало ли!
Дед помолчал, попыхивая трубкой. Потом спросил:
— А ты немцев шибко боишься?
— Я? — сказал Шурка. — Вот еще! Буду я их бояться!
Проснулся Чилим.
— Батько, — негромко сказал он, — ну как же нам быть?
— С чем?
— Да с разведкой. Кого пошлешь?
— Не знаю, Чилим, — вздохнул дед. — Никому из вас нельзя итти. Немцы, которые в Денисове, всех вас в лицо знают. Сам пойду, пожалуй.
Чилим рассердился:
— Сам! А тебя не знают, что ли? Вишь, что выдумал — сам он пойдет! Уж тогда лучше я пойду.
— Дедушка, — живо сказал Шурка, — давай я пойду! А? Давай я! Я Денисово знаю. Там у Витьки Дубка бабушка живет. Давай я схожу!
— Еще что! — нахмурился дед. — Тоже разведчик нашелся! А ну-ка, слезай с полатей долой, иди в кухню к Алёнушке! Нечего тебе тут слушать!
— Дедушка!
— Иди, иди!
Шурка медленно стал слезать с полатей. Он спустился вниз, но в кухню вышел не
— Знаешь, Батько, — продолжал Чилим, — давай я переоденусь как-нибудь. Ведь и дела-то всего только до тетки Анны Кочкиной дойти. Где, мол, белые петухи сидят? Никто и не поймет, в чем дело, если даже и подслушают.
Шурка тихонько вышел в кухню, надел полушубок, надвинул шапку.
— Куда это? — спросила Алёнушка.
Шурка ответил сурово:
— Дело есть.
— Посылают, что ли?
— Может, и посылают.
Он взял из чугунка горячую картошину и ушел.
Когда сели завтракать, дед оглянулся на пустое Шуркино место и с удивлением спросил:
— А парнишка где же?
— Как где? — ответила Алёнушка. — Да ведь вы же его послали!
— Куда мы его послали? Кто его послал?
Дед оглянулся на партизан — никто никуда не посылал Шурку.
Тогда дед хлопнул рукой по столу:
— Ах, чертенок! Да ведь это он в Денисово убежал!
6. Шурка — разведчик
В Денисове топились печки. Светлосиреневый дым поднимался над белыми крышами.
Шурка дошел до речки. Возле проруби, куда денисовские, приходят за водой, Шурка остановился и стал ждать. Над его головой с белых мохнатых от инея веток сеялись тонкие морозные иголочки.
Вскоре на снеговой тропинке показалась женщина с ведром. Она задумчиво спустилась к проруби. Шурка вышел ей навстречу.
— Ты откуда? — тревожно спросила она.
— Из Назарова, — ответил Шурка, — к бабушке Дубковой иду.
— Да у нас же немцы!
— А у нас тоже. У меня мать угнали.
— Значит, к бабке пробираешься? Ну что ж, пойдем вместе.
Шурка шел сзади. Женщина свернула к своему дому, а Шурка не спеша пошел по улице, будто он весь век тут прожил.
Он шел, глядел по сторонам и не узнавал Денисова. Огромные крытые машины стояли у дворов. Шумели и трещали мотоциклы. Пахло бензином. Снег на улице был заезжен и затоптан. И всюду — возле дворов, у машин, у колодца — всюду ходили и толпились чужие, враждебные люди в зеленых шинелях. Они разговаривали громко, словно хозяева. Выкрикивали какие-то непонятные слова, чему-то смеялись. И Шурке подумалось, что веселая деревня Денисово стала чужой, неприветливой и даже страшной.
Из-за угла одной избы раздался слабый короткий свист. Шурка оглянулся. Там под навесом стояли его денисовские приятели — Женька Горюн и Федюнька Славин. Шурка подошел к ним.
Ребята обрадовались ему.
— Как пробрался? Ведь на дорогах мины! У нас один подорвался.
И принялись рассказывать новости. У Женьки Горюна немцы всех из избы выгнали, теперь они в овчарнике живут. А Славины и вовсе в землянке. Печку из глины сложили, а стены в землянке мокрые, и от печки дымно. А в их новой избе какие-то важные немецкие начальники поселились. Эх, зря только крыльцо такой хорошей красной краской покрасили!