Лесная легенда (сборник)
Шрифт:
В общем, все складывалось ясно, логично и жизненно. А потому я назавтра около полудня со спокойной совестью словесно выдал Катьке увольнительную на два часа, еще раз наказал прихватить автомат, держать ушки на макушке и по чащобам со своим кавалером не шастать. Она пообещала исполнить все в точности и ушла к роднику, а я занялся обычными делами — то есть маялся от безделья, сыграл с Ружицким пару партий в шахматы, да лишний раз почистил личное оружие. И не испытывал ни малейшей тревоги за Катьку — чутье, знаете ли. Оно есть, и оно частенько вещует — и нет тут ни капли мистики…
Когда срок «увольнительной» истек, я забрался в кузов одного из наших «студеров» — якобы от нечего делать лишний раз
И автомат был при ней, и выглядела она, как обычно, разве что в левой руке несла очередной букет, поменьше прежнего, из каких-то белых, смутно знакомых цветов (названия я с ходу не мог припомнить).
Я не стал тут же бросаться к ней очертя голову — к чему? Только отметил, когда она подошла ближе, что лицо у нее отрешенно-мечтательное, и весьма. Выждал еще минуток десять, поворошил в кузове то-се (попутно убедившись, что «коммерсанты» одну бочечку с керосином уже практически опустошили). Вылез из кузова, покурил и пошел в Катину палатку.
На входе, как ни смешно это выглядит, пришлось снять сапоги. Дело в том, что Кате, единственной из всех, досталась не армейская палатка, а трофейная немецкая, туристическая — из какой-то добротной прорезиненной ткани, и пол имелся, сплошной, из той же ткани. Произошло так не случайно, а оттого, что в палатке у нее располагалась рация. Брезент в дождь может и промокнуть, а эта ткань выдержит самый лютый ливень. Есть, конечно, всякие непромокаемые футляры для раций, но так, мы рассудили, будет гораздо проще.
Вот только пол этот Катя по извечному женскому инстинкту содержала в большой чистоте и сама, войдя в палатку, тут же переобувалась в шлепанцы. Она, конечно, об том не просила, но все равно приходилось скидывать сапоги, неловким казалось натоптать.
Черт его знает, как женщины ухитряются при минимуме возможностей создать уют в самых, казалось бы, неприспособленных для этого местах… Она всего-то и сделала, что расставила по банкам оба букета, принесла из леса затейливый корень и поставила в уголок, а на торцовую стенку прикрепила синей изолентой цветную репродукцию из немецкого журнала — красивый замок высоко в горах. Один из тех, что в свое время строил сумасшедший король Людвиг Баварский. Может, слышали, или видели снимки? Ну, тогда понимаете, о чем речь. Сумасшедшим он был на всю голову, в конце концов утопился в озере, да вдобавок, не исключено, предварительно и своего врача утопил (хотя есть и версия, что врач потонул сам, пытаясь спасти короля, точно уже никто не установит, неразгаданная загадка истории).
Короче говоря, два букета да причудливый корень и картинка — но все равно, сразу возникало ощущение нешуточного уюта. Умеют женщины это…
Катя лежала на своей аккуратно застеленной раскладушке, закинув руки за голову. Посмотрела на меня и осталась лежать — ну, порядки в полевых условиях всегда были не стопроцентно уставными, к чему сейчас, в самом-то деле, ей вскакивать при виде начальства и становиться по стойке «смирно»? Перебор в наших условиях, точно.
Я осторожненько присел на хлипкий раскладной стульчик из дюралевых трубок с брезентовым сиденьем (тоже трофейный), присмотрелся к ней как следует. По губам не похоже, чтобы так уж завзято целовалась, а вот в синих глазищах прибавилось тех самых шалых бесенят, затуманенные словно бы, а на губах все еще играет мечтательная улыбка, которую она ничуть не прячет.
Первая мысль у меня была веселая, даже игривая: что же, зацепило наконец нашу недотрогу, дождалась
Но я тут же себя одернул: не стоит злиться по пустякам. Ничего страшного, в общем, не произошло. Катька — девушка дисциплинированная, офицер толковый. На работу все это никак не повлияет, наоборот, человек в столь прекрасном расположении духа, как показывает жизненный опыт, еще лучше работает. Нехай прогуляется пару раз по лесу с этим своим красавчиком, пожалуй что, нехай даже… Жизнь есть жизнь. Она девушка взрослая и одинокая, пусть делает что хочет, только бы не в ущерб делу.
Неловкое какое-то молчание стало затягиваться. И я кивнул на букет из белых цветов:
— Что за красота? Явно что-то знакомое, а названия вспомнить не могу…
— Кувшинки, — сказала Катя все с той же мечтательной улыбкой. — Их еще ненюфарами называют. Выше, в сторону гор, километрах в трех есть озеро, их там много…
Я усмехнулся:
Похоже, Катерина, зацепила ты хлопца всерьез. Иначе не ходил бы в гору три километра за кувшинками. И ведь наверняка пришлось еще в воду лезть — я что-то смутно помню, что у берега они не растут…
Она ничуть не смутилась. Только шальные бесенята в глазах:
— Может, и зацепила…
Ох, как у меня язык чесался порасспрашивать ее о подробностях, которые она наверняка уже знала! Кто такой, что тут делает, отчего щеголяет в таком виде. За два часа они наверняка о многом успели поговорить, девушки — создания любопытные, и уж эти вопросы Катька, кровь из носу, непременно должна была ему задать. С одной стороны, выглядит все это совсем безобидно. С другой, профессиональной, как ни крути, казенно именуется «попыткой инфильтрации в группу постороннего человека». И, строго говоря, личность сия подлежит проверке. Ну вот такая у нас была профессия, да и операция шла серьезнейшая, уж если она на контроле у Ставки, значит, непременно и у Самого…
Однако, вот черт, мне как-то неловко было тогда выспрашивать ее дотошно о подробностях. Я ведь ее не на задание по сбору информации посылал, наподобие Сидорчука с Томшиком, я ее просто-напросто отпустил пару часов погулять по лесу с молодым человеком. Ну вот неловко как-то. Благо кое-какие выводы о том, что дела идут мирно и благолепно, можно сделать уже сейчас. Во-первых, хлопец, несомненно, по-прежнему держался галантно, или, как выражаются поляки, гжечно — иначе не выглядела бы она столь довольной, я бы даже выразился, романтично умиротворенной. Катькин характер прекрасно известен: поведи он себя как-то не так, сто процентов, повторилась бы история с тем ухарем-авиатором, и вернулась бы она из «увольнительной» гораздо раньше, уж безусловно, не в столь радужном настроении. Во-вторых, опять-таки несомненно, он и не пытался задавать подозрительных вопросиков, иначе Катя непременно бы об этом доложила, и немедленно. Бесенята в глазах бесенятами, а с дисциплиной и ответственностью у нее обстояло наилучшим образом, было время убедиться.
Вообще-то, если первое можно было принять как аксиому, со вторым пока что обстояло гораздо гуманнее. Да, сегодня не пытался ни о чем толковом расспрашивать — но толковый агент в жизни не станет на первом же свидании бухать напрямик: «А вот скажите, панна Катажина, какое у вашей группы задание?» Нет уж, толковый агент работает гораздо тоньше и лошадей не гонит…
Единственное, на что я решился, — сказал с непринужденным видом, даже шутливо:
— Сияешь, Катерина, как новенький рубль-целковый… Все нормально?