Лесная легенда (сборник)
Шрифт:
— Ага, — сказала она, мечтательно уставясь в прорезиненный потолок. — Погуляли, поговорили… Очень интересный человек.
— А что в нем такого интересного? — поинтересовался я самым простецким видом.
— Да многое… — ответила она.
И замолчала. Ясно было, что подробностями делиться она не собиралась — понимала ситуацию, чертовка, не хуже моего, я ее сам многому учил. Быстро должна была прийти к тем же выводам, что и я только что: ее не на задание посылали, а, выражаясь старинным стилем, разрешили сходить на рандеву. Так что не было смысла лезть к ней с подробными расспросами — подождать дальнейшего развития событий, и только. Если это обычный парень, ничего страшного. Если поддаться профессиональной подозрительности и допустить,
Одним словом, следовало тихонько уходить — и ждать развития событий, момента, когда можно будет прийти к конкретным четким выводам…
— Вы меня завтра отпустите… в увольнительную, товарищ майор? — спросила она.
— Что, опять условились? — усмехнулся я.
Она на миг опустила ресницы:
— Ага… Если разрешите.
— Отпущу, — сказал я. — Если только стаканчик земляничной нальешь, пить хочется…
Лесной земляники тут летом была пропасть. Местные из нее давным-давно приноровились делать и наливку на водке, и совершенно безалкогольный напиток типа морса. В числе прочего провианта Сидорчук с Томшиком выменяли и две приличные бутыли и с тем и с этим. Наливки мы с Ружицким употребили по стакану — хороша была, зараза! — а остальное я отнес ребятам наверх, они, по справедливости, все время получали долю от бурной деятельности «панов унтеров». А бутыль с «морсом» мы нетронутой отдали Кате — единственная девушка среди нас, иногда хочется чем-нибудь таким порадовать…
— Уговор, товарищ майор? — спросила она радостно.
— Уговор, — сказал я серьезно.
Она проворно вскочила с раскладушки — и вот теперь, когда оказались на виду ее пальцы, я и заметил. Трудненько было бы не заметить…
— Так-так-так, — сказал я, в общем, не сердито. — Выходит, тебе, кроме кувшинок, еще и подороже подарки дарят? Да, зацепила ты парня, я вижу…
— Вы о чем, товарищ майор? — спросила она, я бы поклялся на полевом уставе, с неподдельнейшим изумлением.
Тут уж настала моя очередь удивиться не на шутку:
— То есть как это о чем? Вот об этом самом колечке. Или ты его на дороге нашла?
На безымянном пальце правой руки, там, где сейчас носят обручальные кольца (в те времена их как-то почти и не было), у нее красовалось… да нет, пожалуй, не колечко, а, если оценивать по размерам, перстень. Сыгнет, как говорят поляки. Большой, красивый, явно не деревенским умельцем сделанный, и по цвету словно бы золотой. С продолговатым, красивой огранки зеленым камнем.
Катя на него уставилась так, словно видела впервые в жизни, — будь она актрисой, это была бы гениальная игра. У нее пропала с лица всякая мечтательность, осталось лишь безграничное изумление, округлила глаза, протянула прямо-таки жалобно:
— Товарищ майор, я сама первый раз вижу… представления не имею, как он на пальце оказался…
— Ну, Катерина… — мягко сказал я. — Ты у нас и умная девушка, и офицер СМЕРШа с некоторым опытом… Как это он ухитрился тебе надеть па палец немаленький перстень, да так, чтобы ты его только сейчас заметила? Несерьезно… Может, боишься, что я буду отбирать? Честное слово, не буду, это, в конце концов, никакой не вещдок, это подарок, вот и владей…
Она таращилась на меня с тем же несказанным изумлением, потрясла сжатыми кулачками, даже слезинки на ресницах заблестели. Ну просто яростно ей хотелось меня убедить, что говорит правду:
— Честное слово, товарищ майор, понятия не имею, как так вышло! Я его только сейчас увидела, чем хотите поклянусь: здоровьем мамы, партийным билетом…
Знаете, что тут самое примечательное? Как ни дико и странно это звучит, я начинал ей верить. С одной стороны, сущая фантасмагория: ну никак не могло такое получиться! С другой… Понимаете, я розыскник с немалым опытом. Допросов мне в жизни пришлось провести столько, что
Она уже тихонько всхлипывала.
— Отставить хлюпанье, Катерина, — сказал я приказным тоном. — Сними-ка и покажи, разберемся…
Она прямо-таки сдергивать стала с пальца этот злосчастный перстень, старалась изо всех сил. Наконец разжала пальцы, морщась от боли:
— Не снимается, ну никак!
— Спокойно, Катя, — сказал я, видя, что она опять нацелилась хлюпать носом. — Паниковать тут нечего, подумаешь… Сходи к умывальнику, хорошенько намыль палец и еще раз попробуй…
Она выскочила из палатки, как была, в шлепанцах. Умывальник у нее был приколочен тут же, к толстой сосне. Прекрасно слышно было, как она возится, как постукивает сосок умывальника, как она тихонько чертыхается. Время шло, процедура затянулась, и я в конце концов громко позвал:
— Кать, хватит! Иди сюда!
Она вошла медленно, вытирая полотенцем мокрые ладони. Потерянно улыбнулась:
— Как я ни билась, ни за что не снимается, хоть тресни…
— Знаешь, а ты права на сто процентов, — сказал я мягко, чтобы ее успокоить. — Твой новый знакомый и в самом деле человек интересный, факир прямо-таки… Давай-ка ручку белоснежную, я так посмотрю. И не хнычь больше, это тебе прямой приказ…
Она протянула руку, с грустным видом, но уже не хлюпая носом. Я присмотрелся как следует — ну да, искусная работа. И камень огранен искусно, так лучиками и посверкивает. Уж в чем я был чурбан чурбаном, так это в ювелирном деле, но не удивился бы, окажись, что перстень золотой, а камень — настоящий изумруд. Какой-то такой у него был вид… убедительный. Раз несколько, при обысках у агентов, полицаев и пособников, находили мы золотые цацки, иногда с натуральными драгоценными камнями. Очень походило на золото — вот и все, что я по скудости опыта мог сказать. Прекрасно знал, что есть способы безошибочно определить, настоящие золото и камень или подделка, — но не помнил, в чем они заключаются. Кажется, на золото нужно чем-то капать, кислотой какой-то… Не вызывать же по рации ювелира, не устраивать шум до небес? Когда есть более простые методы?
Потрогал его так-сяк — на пальце провертывается относительно легко, но через сустав, через косточку никак не проходит, не снимается…
Катя сказала с убитым видом:
— Что же теперь делать? Вы меня наверняка больше не отпустите…
— С чего ты взяла? — сказал я самым убедительным тоном. — Наоборот. Мне и самому стало интересно, что тут за факирские штучки. Так что завтра, когда принесешь радиограммы, так и быть, ступай к своему интересному человеку. И поинтересуйся первым делом, как он такие трюки проделывает. Интересно мне, да и тебе наверняка тоже…
— Правда, отпускаете?
— Конечно, — сказал я.
И говорил чистую правду — только не всю. Потому что план действий у меня уже начерно сложился…
— Обязательно спрошу, первым делом, — заверила Катя уже словно бы даже чуточку воинственно. — Первый раз со мной такие фокусы устраивают…
Я посидел еще немного, поговорил о том о сем и, убедившись, что она окончательно успокоилась, ушел к себе в платку. Закурил и стал обдумывать штрихами-набросками оформлявшуюся версию.
Если она не врет — а полное впечатление, что она не врет, — объяснение есть. Одно-единственное, насквозь реальное и жизненное, вполне материалистическое.