Лесная ведунья. Книга вторая

Звездная Елена

Вздохнула, успокаиваясь, да и к делу перешла, с него бы вообще-то начать следовало, без страданий и слез, ну да уж как вышло.

– Узнать хотела, если не сложно ответить вам, сколько сейчас мертвых ведуний в Гиблом яру?

Несколько секунд Агнехран смотрел на меня взглядом охранябушки, затем ожесточилось его лицо, взгляд заледенел и ответил архимаг холодно:

– Четыре. Но нежить стягивает силы. И… мы перехватили лешака в степи.

– Лешака? – я термина не поняла.

Маг кивнул и пояснил:

– Лешего ставшего нежитью. Ты говорила такого быть не может, да уж вышло так, что прав я оказался.

Да так сказал, что сразу стало

ясно – своей правоте он не рад. Потому как нечему тут радоваться.

– А как нашли? – спросила тихохонько.

– По внешним признакам, – выдохнув тяжело, медленно, словно пытаясь удержаться от эмоций, поведал Агнехран. – Как я и говорил, это твой леший неполноценный, видать совсем искалеченным попал к тебе. А этого в степи магический патруль засек – тот зверем бежал, но при опасности под землю ушел – так и отследили. После твоих слов про лешего, догадаться, что умертвиям ведуний свой леший понадобится, было не сложно. Мы просчитали вероятности, расставили патрули, все были проинструктированы верно. Захватили ночью, изолировали в… я бы сказал «каменном мешке», да только после тебя, я многое о лесе понял – камень лес может изломать, а леший – это сила леса. Так что железо. Заговоренное, без доступа воздуха, максимально изолированное. Вторая степень защиты – охранительный контур. Третья – лешак заперт на территории крепости, там шесть магов – а это, сама понимаешь, сила не малая.

О… ого.

Архимаг же, вдруг как-то странно улыбнулся, глядя на меня, и продолжил уже не так напряженно:

– Держим патрули. По границе Гиблого яра устанавливаются укрепления. Нежить, что стягивалась в яр Гиблый, уничтожается на подходе. А я… у меня подарок для тебя есть, Веся. Возьмешь?

Зачем спрашивать, если ответ и так знает? Я отрицательно головой мотнула, но не остановило это мага. Движением руки притянул к себе ларец плоский, крышку откинул, ко мне развернул.

Знатный подарок был. На бархате черном лежали россыпью кольца-артефакты, перстни-накопители, браслеты-охранители. Знатный подарок, ничего не скажешь, ну вот вообще ничего не скажешь, окромя:

– Нет.

На миг прикрыв глаза, архимаг словно пытался подавить растущий гнев, затем вновь на меня взглянул, да и вопросил разъяренно:

– Веся, кто я, по-твоему? Слепец? Дурак? Али идиот последний?! Ты за мной кинулась, все свои амулеты захватив, и всю их силу на меня истратила! Ничего у тебя больше нет, Веся. Я маг, в одном ты права – мы другие, да только лишь тем, что чувствуем вещи магические. Я знал, сколько у тебя амулетов. Я знаю – что ничего не осталось. О многом мог бы сказать, Веся, да только в едином признаюсь – ничего страшнее нет в жизни, чем стоять, не имея возможности приблизиться, видеть воду ручья алую, от твоей крови всю алую, и чувствовать, как гаснут твои амулеты, один за другим, силу свою теряя. Я же их чувствовал, Веся. Каждый из них. Ты могла умереть. Ты…

И маг отвернулся. Уж не знаю, куда он смотрел, только желваки дергались, крайнюю степень ярости выдавая. Да только в том не моя вина – его.

– Гордость бы свою урезонил вовремя – не пришлось бы мне на жертвы идти! – высказалась от всего сердца.

Резко голову повернув, Агнехран на меня посмотрел. Да столько тоски в его взгляде было.

– Я тебя уберечь хотел, – произнес сдавленно.

И на миг, всего на миг, я словно снова охранябушку увидела. На один краткий миг, от того и ответила:

– Я знаю.

Да только ни ему ни мне не легче от того знания.

– Есть еще новости? – спросила безрадостно.

Не

ответил маг. На меня смотрел, да и спросил ожесточенно:

– От чего я врагом для тебя стал, Веся? Что я сделал? Ведь иначе все было, совсем иначе. Ты помнишь, как шла со мной? Я за руку тебя держал, а ты шла, и не было в тебе ни холода, ни опасения, ни настороженности. Ты доверяла мне, словно точно знала – не обижу. А сейчас что? На меня и не смотришь. Нет в твоем взгляде больше ни участия, ни доверия. Ничего нет. Могла бы – стену между нами выстроила… а, впрочем, о чем я – ты и выстроила. Да не одну – две стены. Только я все понять не могу, Веся, за что?

Понять не можешь? Вот как?

– Али может, – маг замялся, но не надолго, слова злые все равно как с цепи сорвались, – ты лишь увечных да калеченных привечаешь?

А вот это уже как ножом по сердцу.

Я руки на груди сложила, отгораживаясь… хотя прав, архимаг, могла бы – стену возвела, чтобы не видеть его. И не слышать.

Но коли ответа жаждешь, что ж, скажу:

– Ты доверие мое предал, Агнехран, – напомнила холодно. – Но это тебе объективная причина. А необъективная тоже есть – да ты о ней никогда не узнаешь.

Маг смотрел на меня прямо, но видела я – вину за собой ощущает, искупить хочет. Гордый. Тогда, как попал в избу мою, долг свой трудом искупить пытался, сейчас вот – подарками. И может, стоило принять, знаю ведь – ему легче стало бы, да только… он маг. Маг. А маги, они ничего, никогда просто так не делают, и я это доподлинно знаю.

Агнехран усмехнулся странно, да и сказал не скрывая:

– Вот ты уже как на врага на меня глядишь. Что вспомнила, Веся? О чем подумала?

– Правду вспомнила, – тихо ответила я, – о неизбежном подумала. Уж простите меня, великий архимаг, а только брать я из ваших рук ничего не стану. И чувствовать себя должником тоже не стоит – я Заповедного леса хозяйка, а в Заповедном лесу всем помогают, ничего взамен не требуя. Да и лешего… лешака вот остановить удалось, а это уже помощь мне, да не малая. Нет вашего долга передо мной, нету. И хватит об этом.

А маг так не считал. Взгляд его прожигал будто, лицо каменным стало, и вдруг сказал Агнехран:

– А коли полюбил я тебя, Веся, как тогда мне быть?

Я улыбнулась.

Улыбка стала шире.

Улыбка перешла в смех.

Смех в истерический хохот.

Насилу успокоилась, слезы то ли от смеха, то ли от горечи выступившие рукавом утерла, на архимага потрясенного поглядела, да и ответила, как есть:

– А что толку с той любви?! Я уже любила, архимаг, я так любила, что весна в груди цвела. И он любил меня, больше жизни любил… Но не больше власти. И сгорела моя весна, в пожарище тщеславия сгорела, а перед тем – от осознания предательства замерзла как ранняя яблонька, что расцвела раньше времени, да мороз прибрал. Такие как вы не умеют любить, Агнехран. Такие как вы, умеют только приносить в жертву. Убивать. Растаптывать. Но любить – нет. Прощай, маг.

И я забрала наливное яблочко.

Убрала блюдце серебряное.

Слезы вытерла.

Раз, еще раз, в третий раз. А они все текли и текли, неуемные да неугомонные, а мне больно так.

Дверь отворилась без стука. Вошел аспид, да так, словно поспешал-торопился ко мне прийти, и от вида его страшного я вздрогнула – все никак не привыкну к чудищу легендарному. Но хоть и явился без спросу, все равно ему обрадовалась – лучше уж с ним о деле поговорить, чем рыдать понапрасну. Слезы быстро вытерла, на стул свободный указала, да и…