Лесной бродяга (Обитатель лесов)
Шрифт:
Мы, в свою очередь, воспользуемся этим промежутком, чтобы сообщить читателям некоторые подробности относительно охоты за дикими мустангами, практикуемой в северо-западных провинциях Мексики.
Подобная охота представляет одно из самых любопытных зрелищ, какие только могут дать те далекие страны. Она обыкновенно начинается в ноябре или декабре, то есть в такое время года, когда естественные водохранилища, вследствие проливных дождей и таяния горного снега, опять переполняются водой, а в прерии, благодаря теплу и влаге, вырастает особый род злаков — любимой пищи мустангов.
От охотников в этом случае требуются три качества, необходимых для успешности предприятия: хитрость, настойчивость и тот инстинкт дикаря, который мы назовем «наукой пустыни». Для охоты собирается обыкновенно шестьдесят-сто вооруженных людей, которые запасаются ручными лошадями и провиантом дней на двадцать или на месяц, не менее, так как подобные экспедиции по необходимости действуют в местах, отдаленных от человеческого жилья.
Охотники пускаются в путь, разделившись на мелкие отряды по семь-восемь человек в каждом. В течение десяти-двенадцати дней они разъезжают по огромной прерии и лесам до тех пор, пока не наткнутся на следы табуна. Впрочем, эти следы легки для распознавания по тем опустошениям, которые производит любой табун мустангов при прохождении по лесу.
Найдя так называемую кверенсию [77] , охотники разыскивают водопой, который, естественно, должен существовать где-либо поблизости: дикие лошади не любят подолгу оставаться в местах, где ощущается недостаток воды, так как последняя служит для них не только средством утоления жажды, но и главнейшим лекарством от многочисленных болезней. Человеку найти такой водопой не так-то просто: среди безводной равнины и непроходимых лесов европеец рискует сто раз умереть от жажды, прежде чем ему удастся найти воду. Но лошади, руководясь своим врожденным инстинктом, всегда отыскивают какой-нибудь пруд или озеро, обыкновенно в диком, труднодоступном месте. Впрочем, постоянное наблюдение природы вырабатывает и у жителей пограничных с пустынями местностей почти столь же удивительный инстинкт или то, что мы назвали «наукой пустыни».
77
Кверенсия (от исп. querencia) — излюбленное место, привязанность к родным или привычным местам.
Когда один из отрядов охотников найдет водопой, он сзывает остальные отряды к этому месту посредством системы зарубок на деревьях, заменяющих сигналы. Тогда начинаются приготовления к охоте.
Как мы уже говорили в предыдущей главе, охотники первым делом срубают прочную эстакаду, снабженную со стороны водопоя закрывающимся входом.
Эта операция продолжается, смотря по количеству и энергии охотников, дней десять-двенадцать, в течение которых они стоят в лесу лагерем. Затем начинается и сама охота.
Лошади скоро догадываются о присутствии человека в их местах, а потому, с целью не дать им удалиться, охотники оцепляют их кругом в несколько миль ширины и начинают гнать испуганных животных обратно к кверенсии.
За исключением восьми вакеро, дожидавшихся прибытия дона Августина, остальные двадцать принимали участие в гоне. Так как последний должен был продолжиться несколько дней, то спрятанным близ эстакады вакеро было поручено следить за тем, когда лошади станут приближаться к водопою.
Пока Энсинас спал, к величайшему неудовольствию новичка, слуги раскинули походные палатки, выбрав для этого наиболее затененное место в лесу, чтобы не испугать диких лошадей. Едва они покончили с этим делом, как прискакавший слуга известил о прибытии сеньоров.
Через несколько минут на лужайку въехала кавалькада всадников. Было уже около часу пополудни. Солнце почтя отвесно слало свои раскаленные лучи на поверхность озера. Это было время, когда вся природа, истомленная полуденным зноем, словно задремывает; когда все смолкает в лесах и на равнине, и только мириады кузнечиков неумолчно трещат свою монотонную песню в траве.
Несмотря на усталость, сенатор поспешил сойти с коня и подать руку донье Розарите, которая, полупечальная-полуулыбающаяся, скользнула с седла на руки Трогадуроса, а потом грациозно спрыгнула на землю.
Опираясь на руку своего кавалера, молодая девушка прошла в голубую палатку; ее отец остановился, чтобы расспросить вакеро, сбежавшихся навстречу ему. Окинув взглядом знатока палисад и его положение относительно положения озера, дон Августин наконец и сам вошел в палатку для отдыха.
Проходя мимо охотников за бизонами, Розарита бросила на их несколько странное одеяние и дикий вид изумленный и даже испуганный взгляд. Но дочь пустыни слишком хорошо знала ее обитателей, чтобы сразу не признать профессии Энсинаса и его грубых на вид товарищей. Посмеявшись над своим минутным страхом, молодая девушка приподняла портьеру палатки и скрылась.
Часов в пять вечера отдохнувшие путешественники снова появились на лужайке.
Бизонье озеро приняло тогда вид более мирный, но не менее живописный. Голубая палатка доньи Розариты, стоявшая на берегу озера рядом с палатками отца и сенатора, отражалась в зеркале вод среди отражений окрестных предметов.
В тени леса бродили вьючные лошади, мирно пощипывая траву. Из-за стен палисада выглядывали морды спрятанных там лошадей охотников за бизонами. Наконец, оба путешественника, спешившие приветствовать донью Розариту, вышедшую из палатки и похожую в своем белоснежном платье на одну из лилий, которыми было усеяно озеро, — все вместе представляло картину, достойную кисти живописца.
Охотники за бизонами седлали своих лошадей, готовясь начать свой трудовой день, который для других уже кончился, как вдруг ворчанье дога обратило на себя внимание.
— Что такое, Озо? — спросил Энсинас. — Или по близости индеец?
— Индейцы! — в ужасе вскричала Розарита. — Разве они встречаются в здешних краях?
— Нет, сеньорита, — ответил Энсинас. — Пока не видно никаких следов их присутствия, если только они не путешествовали, подобно диким котам, перепрыгивая с дерева на дерево. Эта собака…
Охотник с гордостью кинул взгляд на своего дога, который, с горящими глазами и ощетинившись, яростно бросился вперед, но, сделав два-три прыжка, возвратился назад и улегся, продолжая, однако, рычать.
Хотя, очевидно, собака учуяла или заметила что-то подозрительное, Энсинас поспешил успокоить встревоженных путешественников.
— Эта собака, — продолжал он, — выдрессирована для борьбы с индейцами и чует их издали. Видите, она замолчала; значит, она обманулась. Теперь нам остается лишь распроститься с вашей милостью, пожелав вам счастливой охоты!