Лесной бродяга (Обитатель лесов)
Шрифт:
— Это дьявол не пускает нас в свои владения, — закричал бывший микелет, — однако у него не слишком-то меткий глаз!
Розбуа и Фабиан двинулись вслед за испанцем, предварительно взглянув со вниманием на вершину утеса, но начавшая подниматься вверх пелена тумана сейчас закрывала ее. Скрылась из глаз и могила вождя со своими зловещими атрибутами.
Розбуа и Фабиан скоро догнали Хосе, и все трое молча начали взбираться на одинокий утес. Вероятно, тайный враг, угрожавший им, скрывался именно там. Крутые склоны утеса поросли кустарниками, благодаря которым подъем существенно облегчался. Во всяком случае, это была весьма
Фабиан хотел первым подняться на утес, но Красный Карабин остановил его. Хосе взобрался уже до половины, за ним последовал канадец, прикрывая юношу собою; шествие замыкал Фабиан. Он и канадец потеряли из виду Хосе в ту минуту, когда остановились, чтобы перевести дух; беспокойство за судьбу товарища заставило их быстрее продолжать путь, но скоро до них донесся торжествующий возглас испанца, который уже достиг вершины. Красный Карабин и Фабиан, продолжая поспешно взбираться, вскоре также очутились на верхней площадке. Она была пуста.
В ту минуту, когда наши друзья, немного раздосадованные своей неудачей, собирались было спуститься снова вниз, сильный порыв ветра разогнал туман и дал им возможность рассмотреть окрестности. Насколько хватал глаз расстилалась однообразная песчаная пустыня; ветер гнал по ней песчаные вихри, и бесплодная сухая почва блестела, как скатерть, залитая солнечным блеском. Зоркие глаза охотников различали вдали четырех вооруженных ружьями всадников. Они явно направлялись к утесу и ехали близко один к другому, держа ружья наготове. Однако расстояние, отделявшее приближавшихся всадников от утеса, было так велико, что наши друзья не могли различить ни их костюмов, ни цвета кожи.
— Неужели нам опять придется выдерживать здесь осаду? — воскликнул Красный Карабин. — Что это за люди? Белые или индейцы?
— Не все ли нам равно, краснокожие это или наши соплеменники, — заметил Хосе, — во всяком случае, это враги!
Наши приятели присели на площадке, чтобы не быть замеченными приближающимися всадниками; в это время показался человек, остававшийся до сих пор невидимым. Он осторожно спустился к озеру, затем, раздвинув плавающие листья кувшинчиков и лилий, устроил себе из них над головой зонтик, который совершенно скрыл его. Поверхность озера осталась так же спокойна, так как спрятавшийся в нем человек сохранял полнейшую неподвижность. Этим человеком был Кучильо, трусливый шакал, которого несчастный жребий столкнул с ягуарами.
X. МУКИ ТАНТАЛА
Приблизившись наконец к Туманным горам после бешеной скачки, Кучильо принужден был остановиться.
Он прекрасно помнил местность, но волнение его было столь сильно, что он плохо различал окружающие предметы; сердце его учащенно билось и кровь стучала в висках. Ему необходимо было отдохнуть, прийти в себя и хотя бы немного сориентироваться.
Заря едва занималась. Обильные испарения озера заволакивали не только долину, но и утес с могилой вождя. Отдаленный рокот водопада помог Кучильо выбрать правильное направление. Неподалеку от подножия утеса он спешился и присел на камень. Мало-помалу к нему возвратились спокойствие и уверенность. Он перестал терзать себя воспоминаниями о содеянном тут неподалеку преступлении, которое теперь представлялось ему столь же обыденным, как те, что он совершил и до него,
Светлеющий восток напомнил авантюристу, что время приступать к делу. Верный своей лукавой натуре, Кучильо повел коня налево вдоль зарослей. За выступом скальной гряды находилась известная ему скрытая растительностью лощина. В ней он укрыл своего скакуна от случайных взоров, привязав его к кусту. Хотя он был вполне уверен, что в лагере его исчезновение приписали гибели от рук апачей, и погони он не опасался, тем не менее привычка к осторожности подсказывала ему, что следовало сначала все-таки подняться на пирамиду и осмотреть окрестности.
Кучильо почти миновал полосу зарослей, когда внезапная мысль встревожила его: осталась ли долина в неприкосновенности? Мало ли кто мог за два года обнаружить ее? Искушение оказалось слишком велико, и он свернул в заросли. Одного пристального взгляда хватило, чтобы унять тревогу; россыпь пребывала в неприкосновенности. По-прежнему поблескивали никем не тронутые самородки, и будто зачарованный стоял Кучильо несколько минут, упиваясь зрелищем своих богатств. Он взирал на них с большим вожделением, нежели умирающий от жажды путник взирал бы на зеленеющий среди бескрайнего моря песков спасительный оазис. Потом начал взбираться на утес.
Достигнув вершины, он внимательно огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что он один. Осмотр вполне удовлетворил его, так как и три охотника и дон Эстебан со своими спутниками не достигли еще гор: вынужденные поминутно останавливаться, чтобы не сбиться с пути, они подвигались вперед очень медленно и были пока скрыты от глаз Кучильо цепью холмов. Удовлетворенный, Кучильо машинально устремил взоры на водопад. Масса воды, низвергавшаяся в нескольких футах от площадки, образуя нечто вроде серебряного моста над ней, временами разделялась в своем падении на две струи. В эти мгновения среди облаков тонкой водяной пыли на скале при свете солнечных лучей сверкал громадный золотой самородок, очищенный водой от всяких примесей почвы. Величиной своей он превосходил плод кокосовой пальмы.
Подвергаясь постоянному влиянию вод, омывавших его со всех сторон, самородок сверкал во всем своем ослепительном блеске, готовый каждую минуту сорваться в пропасть, которая навеки поглотили бы свою истинно королевскую добычу.
При виде самородка, который, казалось, можно было без труда достать руками, безумная радость охватила Кучильо. Склонившись над пропастью, с сверкающими алчностью глазами и протянутыми вперед руками, Кучильо забыл все на свете и чуть не сорвался со скалы; из груди его вырвался в ту минуту сдавленный вопль, который достиг ушей канадца и его спутников.
Но через несколько мгновений он едва подавил второй крик, крик бешенства: Кучильо заметил внизу человеческое существо, того самого человека, которому известна была тайна его жизни; человек этот равнодушно попирал ногами девственные сокровища, рассыпанные перед ним, сокровища, которые Кучильо считал уже своей неотъемлемой собственностью.
Красный Карабин и Фабиан, скрытые в глубине долины, были еще невидимы для бандита. Кучильо вообразил, что бывший микелет один, и выстрелил в него, почти не прицеливаясь. Благодаря этому обстоятельству, Хосе избег пули, которая просвистела у него над самым ухом.