Лесной кавалер
Шрифт:
Прежде всего требовалось найти отца и предупредить его о возвращении Форка.
Дорога в Мидлсекс, как и все окрестности, носила отпечаток войны. Несколько раз Лансу попадались лошадиные скелеты, дочиста обглоданные волками. В Дрэгон-Суомп он увидел трупы индейцев племени памунки, а в Дрэгон-Ран наткнулся на следы монакан. Самих монакан, вернее, их тела, Ланс обнаружил чуть дальше. Этим воинам никогда уже не петь победных песен у своих костров.
Так Ланс Клейборн оказался вне закона вместе с доброй половиной всего населения Виргинии.
Колония медленно, но верно погружалась в хаос гражданской войны.
На реках одинокую лодку могли ждать любые неприятности. На лесных тропах всадник сворачивал в сторону, если видел другого. Родители не были уверены в своих детях, а дети — в родителях. Дружественных индейцев перестали отличать от всех остальных и безжалостно истребляли, толкая их тем самым на союз с монаканами.
Ланс нашел отца в поместье Роседжилл-Хауз в Мидлсексе, где тот мучался от очередного приступа подагры. Юноша как можно осторожнее сообщил ему о возвращении Форка в Виргинию, но старый рыцарь принял это известие почти спокойно.
— Он вместе с Беркли? — спросил сэр Мэтью.
— Да, — ответил Ланс.
— Ты видел его?
Ланс рассказал ему о своем приключении на реке, плене в Арлингтоне и побеге.
С истинно солдатским красноречием сэр Мэтью прокомментировал действия пирата. Сэр Вильям Беркли удостоился не менее красочных эпитетов.
Затем, успокоившись, отец поведал сыну о возвращении Като, о своем письме губернатору и о его ответном послании.
— Он заверил меня, что тебе ничего не грозит, вот я и отправился с Брентом, — вздохнул сэр Мэтью. — Черт бы побрал эти леса! Я потерял Марию, свою лучшую арабскую лошадку! Она не смогла выжить, питаясь лишь листьями и корой. И я не видел ни одного дикаря! Ни одного! А теперь сижу тут, как колода…
Когда Ланс сказал, что отправляется к Бэкону, старик чуть не свалился с кровати.
— Клянусь рогами Вельзевула, парень! Ты совсем рехнулся!
— Нет, отец. Я давно так решил.
— Висельник!
— Это Беркли бунтовщик, отец, а не Бэкон.
— Но ты же джентльмен!
— Ну и что? — пожал плечами Ланс.
— Теперь тебя точно повесят!
— Не повесят, сэр, — ответил старому рыцарю его мятежный сын.
X. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА
На следующий день в пятнадцати милях к западу от Джеймстауна Ланс встретил Майкла Гуди. Тот рассказал ему, что отряд Бэкона теперь направляется к столице. Уже были стычки с милицией Беркли. Это — гражданская война. Бэкон отрезал губернатора вместе с его экспедиционным корпусом: взяв на ферме Джозефа Барбера необходимые инструменты, люди мятежного барристера вырыли траншею поперек узкого перешейка, соединяющего полуостров с материком. Сейчас они устанавливают орудия для обстрела города. Корабли Беркли наугад палят в лес, стараясь достать бунтовщиков.
Ланс направил коня в сторону Джеймстауна. Доехав до перешейка, он увидел, что сообщение Гуди абсолютно точно.
Солдаты Бэкона заняли позиции в траншее, внимательно наблюдая поверх насыпи за городом, раскинувшимся едва ли в полумиле от них.
Часовой провел Ланса в дом Барбера, где расположился штаб. Вскоре появился Бэкон. Молодой генерал настолько устал, что даже не сразу узнал друга.
Они сели у очага. Тяготы последних недель сильно изменили Бэкона. Он сильно похудел, лицо осунулось, белки глаз пожелтели, нервные тонкие пальцы непрестанно двигались… Но голос и смех остались прежними.
Бэкон от души хохотал, когда Ланс поведал ему о своем побеге. Затем принесли вино, и он перешел к делу.
— Мы пришпилили их, — сказал Бэкон. — Джеймстаун будет наш, если, конечно, губернатор не перестанет валять дурака и не позволит нам спокойно закончить кампанию против индейцев.
— В городе женщины, — заметил Ланс.
— Знаю. Но у Беркли есть корабли и достаточно времени, чтобы вывезти их оттуда. Хотя…
— Что?
— Думаю, на рассвете он попробует нас атаковать. Беркли сошел с ума. Мы воевали с индейцами, а он нападал на наши арьергарды и захватывал обозы с припасами… Я вышвырнул его из Джеймстауна и сожгу этот мерзкий городишко! А потом продолжу свою войну.
— Сколько у Беркли людей?
— Сотен шесть. Но со мной мои ветераны. — В голосе Бэкона прозвучала неподдельная гордость. — Вот это солдаты! С ними я бы штурмовал и врата ада. Жаль, что ты не видел моих ребят три недели назад, у Айрон-Гейт. Шел проливной дождь, но их это не тревожило. Отряд Брента выдохся, и я отправил его назад. Широким полукольцом мои парни спустились к индейской деревне. Дикари не стали сражаться, а просто разбежались, как испуганные куры. В следующий раз я поведу их к южным горам. Мы дойдем до самых отдаленных соленых болот. Там много травы для лошадей и бизонов для охоты… — Бэкон устало потер глаза. — Какая земля! — воскликнул он. — Виргиния просто бесподобна!
— Я знаю.
— Она стоит всех наших усилий, Ланс! Чернозем по берегам западных рек футов в двадцать толщиной, трава так высока, что скрывает лошадь, а дубы шире этого дома и выше башен английских замков! Бобров там столько, что хватит на шапки всем принцам, принцессам, герцогам и эрлам вместе взятым.
Молодой генерал снова нахмурился и продолжил:
— Этот Беркли! Этот старый осел в обличий губернатора! Что за дурак! Одной ногой он все еще в Англии, а другой — уже в могиле. Он твердит о заговоре и бунте, тогда как мы хотим лишь мира. Он пытается напялить на нас ошейник рабства, хотя там, за водопадами, лежит земля, на которой может жить припеваючи миллион семей, не завися ни от нашего короля, ни от любого другого европейского монарха. Карл II пришлет своих драгунов? Пусть! Мы сделаем из них счастливых фермеров.
Бэкон взял свечу и указал на грубо нарисованную карту на стене:
— Мы заперли Беркли в Джеймстауне. У него много людей, а их надо кормить. Ему придется атаковать или переправить свою милицию назад, через залив.
— Они будут штурмовать ваши укрепления на перешейке?
— Очень на это надеюсь, — рассмеялся Бэкон. — Мои люди не очень-то любят пиратов с той стороны залива. Смотри: вот здесь, вдали от берега, стоит самый большой корабль губернатора. Беркли рассчитывает отбросить нас огнем его орудий, но ядра долетают лишь до начала нашей насыпи, не причиняя никакого вреда солдатам в траншее. Завтра заговорят наши пушки, и он будет вынужден отвести корабль еще дальше. Так что пусть штурмует, если осмелится.