ЛЕСНОЙ ЗАМОК
Шрифт:
— Я не наябедничаю.
У Ади перехватило дыхание, он изо всех сил старался не расплакаться.
На следующий день он отправился на пустырь самостоятельно. Контрибуция, наложенная старшим братом, страшила его сильнее, чем любые удары, какие могли бы обрушиться на него во дворе.
Строго говоря, в первый день ему практически не перепало. Маленький крепыш прикрывал Ади ото всех ударов. Кроме того, Ади сразу же ухватил основные правила игры. Разбившись на две команды, мальчишки поочередно гонялись друг за другом. Войной это не было. Да и дракой тоже. Едва к тебе притрагивались, ты считался «убитым». И каждая потасовка длилась всего пару минут. После чего запыхавшиеся мальчуганы подсчитывали «потери», собирались с силами и начинали по-новой. В самом начале
Он не заплакал, хотя и хотелось. Ему пришлось убедить себя в том, что плакать нельзя, и отсутствие уважительного внимания со стороны товарищей к его только что обретенному стоицизму неприятно удивило Адольфа. Чувства его пострадали не меньше, чем ободранная о землю щека. Болел кончик носа, в ноздри забилась грязь, но он все равно не заплакал.
И за весь день больше ни разу не попал в столь неприятную передрягу. Едва завидев «солдата вражеской армии», улепетывал с поразительной скоростью. И, к собственному удовольствию, «убил» одного из неприятелей.
На следующий день ему опять изрядно досталось. Крепыш сокрушался по этому поводу и просил ничего не рассказывать старшему брату. Ади великодушно потрепал его по мечу. «Не бойся, — заверил он, — я не скажу ни слова». Однако проворочался потом всю ночь, мечтая о времени, когда этот крепыш Клаус станет при нем лейтенантом, а сам он, Адольф, будет капитаном.
Для достижения этой цели он решил изменить правила игры. Война, понял он, это не просто беспорядочные столкновения противоборствующих сторон, но и маневры, но и марш-броски на стратегически выгодные позиции. Всех этих слов он еще не знал, но сумел инстинктивно выстроить целую концепцию.
Своим новым товарищам он предложил перейти с пустыря на холм, высящийся посреди ближнего луга. Каждая армия теперь должна была выдвигаться со своей стороны от подножия к вершине, не видя противника, пока внезапно не столкнется с ним лицом к лицу.
Как только Адольф убедил детвору перейти на луг, он привнес в игру и еще одно новое правило. «Убивать» вожаков обеих команд отныне было нельзя. «Командира, — внушил он сверстникам, — надо уважать».
Реализовать собственный замысел Адольфу помогло и то обстоятельство, что крепыш Клаус слушался его теперь с полуслова. И тем не менее Ади несколько удивился тому, с какой легкостью ему удалось подчинить себе остальных. Я, кстати, тоже.
Пока я следил за потешными войнами, которые вел пятилетний Адольф, мне было поручено принять более непосредственное участие в его становлении.
Вам необходимо уяснить, что капиталовложения никогда не делаются на глазок, без проникновения в самую суть дела. Каждый случай по-своему уникален. Всякой посредственности мужского или женского пола представляется, будто душу Дьяволу можно продать мгновенно, причем раз и навсегда, однако эта установка совершенно не соответствует действительности. Самая обыкновенная воскресная проповедь (чтобы ограничиться одним примером) может серьезным образом расстроить наши планы. Истина заключается в том, что невозможно завоевать человека молниеносно. Да и однократное попадание в дьявольские сети еще не означает, будто человек становится нашим вассалом на веки вечные. Скорее, речь может идти о длительной позиционной войне. Как только мы решаем инвестировать собственные усилия в потенциального клиента, вокруг него начинают виться Наглые. Завладеть человеком на все сто процентов удается редко. Строго говоря, после серии изнурительных схваток между ангелами и бесами за какую-нибудь душу она, в конце концов доставшаяся им или нам, напоминает не призовой кубок, а его обломки. (Объекты таких боев часто становятся шизофрениками.)
Дьявольские сети парадоксальны и сами по себе. Клиенты, к которым труднее всего подобраться, как правило, обладают наиболее привлекательным для нас потенциалом. И, напротив, те, кого легко искусить, крайне редко представляют собой нечто стоящее. Скажем, проще простого завербовать какую-нибудь жалкую пьянь. И мы вербуем ее и стараемся выжать из нее все, что можно. И придаем ей хотя бы отдаленное человекоподобие. Что позволяет ей вызвать чуть больше сочувствия у ближайших родственников, особенно если мать, отец или братья с сестрами одержимы идеей христианского милосердия. В таких случаях нам иной раз удается зацепить целую богобоязненную семью. Но это дело нехитрое, и овчинка не стоит выделки. Даже выделки столь пустячной. В конце концов, наша главная цель заключается в том, чтобы отвратить подавляющее большинство человечества от Б-на.
Каждой схватке за душу присущ и еще один аспект — экономический. Он напрямую связан с источником божественной энергии и с источником энергии сатанинской. Это два противоположных источника.
Признаюсь, что даже в высших эшелонах как ангельского, так и бесовского воинства отсутствует точная информация о том, у кого из нас (или из наших супостатов) имеется больше Времени на специальную обработку каждого конкретного индивидуума. (Разумеется, здесь мы абстрагируемся от вечносущих событий.) Б-н может, например, угрохать немыслимую уйму божественной субстанции на великолепие солнечных закатов, что, надо признать, и впрямь укрепляет человеческую мораль в целом. Конечно, я не могу не назвать Его мотом, но чем лучше мы, бесы, тратящие столько Времени на искушение отдельно взятых клиентов? Израсходовать долгие годы на какую-нибудь подающую надежды левретку в человеческом образе (или клеврета) только затем, чтобы она в конце концов переметнулась к Наглым, — такое пробивает дыру в твоем персональном бюджете, не говоря уж об ущербе для репутации. Поэтому в вопросе о выборе потенциального объекта усилий мы проявляем большую осторожность и разборчивость, чем наши супостаты.
Например, мы самым тщательным образом отслеживаем супружескую жизнь богатых и облеченных властью людей (с бесчисленными в этой среде изменами!). Как уже было отмечено, нас интересует инцест — и посреди богатства, и посреди нищеты, без разницы. Половые акты (особенно те из них, что благословлены ангелами) представляют собой заманчивую, но не больно-то доступную цель: преодолеть выставляемые в таких случаях заслоны — это вам не фунт изюму. Но мы пытаемся. Мне кажется (но, подчеркиваю, я выскажу сейчас сугубо личную точку зрения), В. 3. так и не смог смириться с тем, что Ему не удалось подключиться к процессу зачатия Иисуса Христа.
К счастью для нас, Иисус во внутрисемейных отношениях оказался довольно типичным сыном. Пусть и Сыном. И согласно нашим записям не раз вступал в острый конфликт с Отцом.
Однако я отвлекся от темы. Основополагающим фактором нашего существования является необходимость не выходить за рамки строго лимитированного бюджета, поэтому, намечая и реализуя проекты, мы проявляем вынужденную скромность. За исключением сугубо особых случаев, мы не слишком интересуемся ранним детством потенциальных клиентов. «В первые годы, — учит Маэстро, — ребенка раздирают надвое желание быть любимым и стремление поступать по-своему. И эти чувства приходят в такое противоречие друг с дружкой, что наше вмешательство на столь ранней стадии необходимо разве что в исключительных случаях».
То есть, если отвлечься от таких уникумов, как Ади, мы не подступаемся к человеку, пока ему не исполнится семь. К тому же в девятнадцатом веке (и ранее) малые дети сплошь и рядом становились жертвами эпидемий.
После того как ребенку исполнилось семь, нам проще оценить, жилец он на этом свете или не жилец. С другой стороны, следующие пять лет Маэстро называет туманными. «В этом возрасте они постигают мир в его базовой форме, то есть учатся в школе. И чуть ли не все без исключения перенимают правила, привычки и навыки общей глупости в целях примитивного самосохранения». Куда чаще мы вербуем подростков. В них уже бушует энергия, исходящая от Б-на, а значит, есть подо что подкапываться.