Лесные братья
Шрифт:
Прошло еще несколько часов. Реммер лежал, полуоткрыв глаза, и молчал. Возле него сидел часовой и тоже молчал.
Но сидеть часовому надоело, он попробовал, крепко ли связаны руки и ноги Реммера, и, убедившись в том, что все на своем месте, встал, зажег фонарик и пошел бродить по узким и темным коридорам.
Вдруг послышался легкий сдавленный крик, потом какое-то хрипение. Потом стало все тихо-тихо…
«Вероятно, у меня начинаются галлюцинации!» — сообразил Реммер. Потому что ему показалось, что из глубины коридоров послышался тихий, странный смех.
Он прождал еще час, но часовой не возвращался. Наконец опять послышались шаги, но уже много.
«Штольц, — подумал Реммер. — Но… странно, почему это совсем не с той стороны идут?»
Он не стал больше задумываться над чем-либо, а закрыл глаза и притворился спящим.
Голоса приближались. И помимо своей воли, Реммер поднял вдруг голову.
«Что я, брежу, что ли?… Нет, конечно… Конечно, это они… Они получили мое письмо через флягу и идут…».
Он приподнялся на локте и крикнул, и тотчас же в ответ послышались радостные отклики. И Реммер теперь ясно узнал уже, что это Баратов, Вера и дядя Иван спешат к нему на помощь.
Первые десять минут перекидывались отрывочными фразами, расспрашивая друг о друге.
— Вы получили, значит, мое письмо? — спросил Реммер.
— Получили, — ответила Вера, — но кто еще с тобой? Я сразу поняла, что ты сам писать не можешь, и потом… почему он не повидал нас лично?
— Кто он? — спросил, ничего не понимая, Реммер.
— Тот, с кем ты пересылал.
— Я положил в флягу, — начал было Реммер, но замолчал и стал прислушиваться.
— Он, должно быть, не в полной памяти, — шепнул Вере Баратов. — Тише…
Вдали опять послышались шаги.
— Это Штольц, — предупредил Реммер. — Их много, человек двенадцать, надо бежать.
— Ты можешь идти?
— Могу, но мне нужно за кого-нибудь держаться. Однако Реммер быстро идти не мог, между тем позади послышался шум, и рассерженно недоумевающий голос Штольца кричал:
— Что за дьявол, его опять нет! Он опять куда-то исчез. Где караульщик?
Блеснул свет от большого электрического фонаря, похожего на прожектор, и нащупываемые яркой полосой света беглецы упали за камень.
— Придется отстреливаться, — шепнул Вере Баратов.
И, примостившись за камнем, они положили удобней винтовки.
Подпустив к себе на близкое расстояние всю партию, Баратов, Вера и дядя Иван дали внезапный залп по преследователям.
Огорошенные такой неожиданной встречей, те с криком бросились обратно и попрятались за камнями и за уступами.
Штольц ничего не понимал. Штольц был взбешен. Но луч прожектора, впившись в угол, объяснил ему все.
— Их только четверо! — крикнул он. — Кроме того, из них один раненый, а другая женщина.
В это время из глубины пещеры подошла другая партия людей Штольца, тащившая за собой инструменты. И через минуту бешеная стрельба взбудоражила многовековой покой темных сводов. Выстрелы блестели, как молнии. На секунду блестящие сланцевые своды рассыпались миллионами отблесков, потом становилось опять темно.
— Плохо, — сказал Баратов. — Плохо, Вера. Они возьмут сейчас нас живьем. Мы расстреляем все патроны, и тогда наступит конец.
— Надо стрелять меньше. Мы пройдем тем входом, откуда мы вошли, — ответили Вера.
— С ним не пройдешь, там круто больно, — шепотом добавил дядя Иван и с внезапно набравшейся вдруг откуда-то храбростью бабахнул из своего допотопного ружья.
— Бегите, — сказал, расслышав последние слова, Реммер. — Бегите одни, зачем из-за меня всем пропадать.
Но Вера категорически запротестовала, запротестовал Баратов, и даже робкий обыкновенно дядя Иван и тот сказал:
— Да нет уж, когда такое дело, так пропадать всем вместе.
Нападающие, умолкшие было на несколько минут, открыли вдруг бешеный огонь. Прожектор потух, и все четверо побледнели, потому что поняли, что сейчас вся масса кинется в темноте вперед.
Но вдруг случилось что-то совершенно неожиданное, непонятное ни той, ни другой стороне. Высоко на стене засверкал какой-то огонек, и тусклый свет обрисовал контуры огромного отверстия. Над головами у обороняющихся своды пещеры дрогнули от могучего загрохотавшего взрыва, и в самой гуще нападающих сверкнуло огромное пламя, точно там разорвался тяжелый артиллерийский снаряд.
Все были так ошеломлены случившимся, что оцепенели в первую минуту. Потом оставшиеся в живых люди из партии Штольца с воем бросились назад к выходу.
Долго еще металось эхо по закоулкам таинственной пещеры, долго осыпались камни со стен, наконец что-то затрещало, заохало, и тяжелый пласт земли наглухо закрыл вход.
— Никого нет, все ушли, — сказала Вера, и голос ее был до странности спокоен и безучастен ко всему.
— Тише, кто-то есть, — сжимая ей руку, ответил Баратов. Невдалеке послышался голос Штольца, он звал кого-то из инженеров и отчаянно ругался.
— Штольц еще цел, слышишь? — сказал Баратов. — До тех пор, пока он цел, мы не можем быть спокойны. Он не знает, вероятно, что мы еще тут, и у него нет теперь прожектора. Надо подобраться к нему в темноте и захватить его. Я это сделаю.
Он взял у Веры маузер, оставил свою винтовку и пополз. Он полз недолго, потому что услышал рядом какие-то голоса. Вдруг за поворотом он увидел дымный свет от факела, потом с силой отброшенный факел полетел в сторону. Ему слышно было, как, схватившись, отчаянно боролись двое. Потом борьба прекратилась, и стало тихо. Подождав немного, Баратов пополз дальше. Потом встал. И не выпуская из руки маузера, ощупывая левой рукой стену, пошел вперед. Но идти ему пришлось недолго. Нога его наткнулась на что-то мягкое, он пощупал — внизу лежал человек. Тогда он зажег фонарик, навел его на лицо лежащего и отступил в ужасе.