Лесные были и небылицы
Шрифт:
Не рассчитала сорока! Ее потенцы были еще слишком малы для такой добычи. Напрасно они клевали жука со всех сторон; их клювы скользили по гладкой его броне, не причиняя ему никаких повреждений. Водолюб работал ногами, полз к выходу, - и сорочата не могли его остановить.
Ноги водолюба вооружены острыми шипами. Ему трудно было пробираться по мягкой подстилке сорочьего гнезда - подстилке из тонких корешков и травинок. И все-таки он добрался до твердого лотка из высохшей глины и по нему быстро вылез в широкий чердак гнезда.
Сорочье гнездо снаружи - это круглая, плотная снизу и рыхлая сверху постройка из сучьев. Оно помещалось на
Между тем в этом среднем, втиором этажпе леса он был еще беспомощнее, чем внизу, на земле: ведь он совсем не умел лазать вверх и вниз по ветвям и стволам, как какие-нибудь усачи и другие древесные жуки.
Он кое-как перелез с крыши гнезда на толстую ветку и, прижимаясь к ней брюхом, пополз прочь. Но ветка становилась все тоньше к концу, - и он остановился. Вперед некуда было ползти, а падать вниз было очень страшно: ведь там была земля, а не вода.
В среднем этаже леса жило много птиц. Тут помещались гнезда мухоловок, зябликов, горихвосток, дятлов, синиц. Правда, эти птицы не были опасны ему: ни одна из них не употребляла в пищу бронированных водяных жуков. Но кто знаерт, чей хищный взгляд привлечет он, большой черный жук, открыто сидящий на ветке белой березы?
В крыльях, в одних только его крыльях, было единственное спасение. Но спина все еще не отошла после удара, и крылья не действовали.
Вдруг ветка под водолюбом шибко закачалась. Он начал осторожно поворачиваться, чтобы посмотреть, что там позади него. Жук ведь не может просто повернуть гнолову, как птица или как зверь: у жуков нет шеи. Но тут что-то рыхлое мелькнуло перед ним, и рыжий туман мгновенно окутал его. Кто-то рванул его, перевернул два раза через голову и помчал куда-то в рыжем вихре. Жук чувствовал, что несется по воздуху.
Это была белка. Она и не думала нападать на него, даже не заметила его. Просто перебегала по ветке, на которой он сидел, и сама ужасно струсила, почувствовав, как что-то колючее и живое вцепилось ей в хвост, в пушистые волосы.
Минуту назад она осторожно подбиралась к ксорочьему гнезду: нельзя ли стащить одного-другого птенцика, пока хозяйки нет дома? Летом белки частенько устраивают себе мясные обеды. Теперь - насмерть перепуганная она мчалась по лесу, сумасшедшими прыжками перелетала с дерева на дерево, с конца одной ветки на конец другой. Упругие ветки сгибались под ней, потом высоко подбрасывали, - и она, как птица, перелетала по воздуху. В несколько секунд она очутилась в верхнем этаже леса, где постоянно жила и пряталась от опасностей. Тут было ее гнездо - гайно - и , чувствуя, что кто-то все еще держит ее за хвост, она поспешила схорониться в своем домишке. Здесь она повернула хвост набок и так сильно принялась скрести его лапками, что колючее страшилище живо отвалилось от нее, выдрав при этом из хвоста сотню-другую шерстинок. Бросив врага в найне, белка выскочила наружу и, все еще чувствуя сильную боль в хвосте, помчалась дальше по лесу - в самую глубь его.
А вдолдюб живо пришел в себя.
беличье гайно представляло собой плотный шар, снаружи из всучьев, как у сороки, а внутри из мха и мягкой шерстки. шипы на ногах у жука цеплялись за свалившуюся в войлок шерсть, и много усилий пришлось ему потребить, чтобы вылезти из найна и всекарабкаться на его крышу.
Гайно помещалось на высокой ели в верхнем этаже леса. Отсюда, с его крыши, был
Сквозь густые ветви ели он мог бы разглядеть тех, кто жил на чердаке под крышей леса. И, наверное, в страхе поспешил бы куда-нибудь спрятаться, потому что жили здесь все больше хищные птицы: здесь были гнезда ястребов и соколов.
Но водолюб ни о чем не думал и хотел только одного: поскорее найти воду. И он опять попробовал разнять крылья.
Оттого ли, что боль в спине от удара черныша теперь прошла, оттого ли, что здоррово потрепала его хвостом белка, - только вдруг спина его как бы развалилась пополам и над ней приподнялись два бронированных корыта дном вверх. Это было все, что требовалось; после этого ему уже ничего не стоило поднять и расправить длинные мягкмие нежные крылышки, сложенные под жесткими верхними. Жук привел их в движение; они часто-часто задрожали; послышалось жужжанье, - все громче и гуще, - он поднялся на задние ноги и так - стоймя - полетел. Верхние жесткие крылья остались неподвижными, как невсущие плоскости самолета; нижние работали, как два мотора.
Водолюб поднялся над крышей леса, - сразу же вдали, за опушкой, даже его близорукие глаза заметили слепящий блеск воды. И он направил в ту сторону свой полет.
Он летел быстро и прямо, как камешек, брошенный сильной рукой. Лес под ним уходил назад и вот уже кончился. Впереди были только отдельные деревья, дорога, телеграфные столлбы и за ними блестела вода - пруд. Еще минута - и он будет опять в воде, избавится от всех напастей. Но, на беду себе, он так громко жужжал крыльями в полете...
Сидевший спиной к нему на телеграфном столбе небольшой длиннохвостый сокол услышал приближающийся звук - и обернулся.
Это был сокол - специалист по ловле мышей и насекомых: рыжая, в черныхы и светлых полосах-крапинах пустельга. Она отлично умела хватать на лету кузнечиков, стрекоз, жуков. Она увидела водолюба, легко снялась и стрелой понеслась в погоню за ним.
Пустельга настигла водолюба, когда он был уже над берегом пруда и стал снижаться.
Он почувствовал только, что кто-то схватил его сзади в пасть, и крылья его перестали работать: моторы выключились, несущие плоскости сами собой сложились.
А пустельга почувствовала невыносимую боль во рту: острые шипы задних ног жука пронзили ей насквозь язык.
Вскрикнул от боли, пустельга выпустила жука из клюва.
Водолюб не успел расправить крлья и камешком полетел вниз.
Упади он на твердую землю, - он разлетелся бы на куски. Но он с разлету угодил в воду и мягко погрузился до половины ее глубины. Заработал ногами и плавно опустился на дно.
Там он сейчас же заполз под кучу гнилых листьев: с него было достаточно приключений, он опять был дома и хотел отдохнуть.
Там, в этом пруду, можете, если захотите, и сейчас его видеть. Ему там очень понравилось, потому что в этом пруду нет страшных жуков плавунцов - его главных врагов под водой - и много вкусных водорослей и подводных трав.
Да и не только в этом - в любом почти пруду, даже просто в яме с водой, можете летом увидеть водолюба. Можете поймать его и держать дома в большой банке с водой и растениями из того пруда, где его взяли. Кормить его можно хлебными крошками, он очень любит булочку. Только ловите его чачком, а то в кровь израните себе пальцы об его острые шипы.