Лестница бога. Обретение магии. Часть 1. Новый дом

Киселев Юрий Львович

Очередное утро в тайге прошло для Андрея так же, как и все предыдущие на протяжении последних двух недель добровольного одиночества. Традиционное купание освежило, прогнав остатки сна, короткий яростный десятиминутный заплыв против течения разогрел мышцы, к окончанию водных процедур слегка гудящие от нагрузки, и мужчина снова занял своё излюбленное место на пригорке, сев лицом на восток, скрестив под собой ноги и положив на них руки ладонями вверх. Ритуал встречи солнца, как и ритуал его проводов, не изменился ни на йоту за две проведенные на этом холме недели. Вдали от цивилизации, один на один с дикой природой, Андрей медитировал, сливаясь с миром, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Забыться в единении с природой – что может быть прекраснее? Холодные капли воды стекали по обнаженному телу, не успевая высохнуть в прохладном утреннем воздухе, сбиваясь в тонкие струйки в ложбинках на кубиках пресса, перевитых жгутами мышц предплечьях, и собираясь в лужицу под примявшей траву неподвижной мужской фигурой.

Почему

на протяжении всех последних четырёх лет Андрей в конце лета сбегал от городской действительности в дикие таежные дебри? На этот вопрос мужчина и сам не мог дать себе правдивого ответа… А, скорее всего, мог, но боялся признаться в ответе самому себе. Ведь ещё четыре года назад Андрею казалось, что у него есть всё, о чем только может мечтать человек в наше время. Большая уютная квартира, хорошая работа, хобби, семья, любимая жена и дети…

Жена… Когда–то у него действительно была жена. С ней мужчина познакомился ещё в далекие студенческие годы, когда, отслужив положенные два года в армии, всё же поступил в институт. Андрей и до армии был не слабым парнем. Родители наградили своего потомка ростом под метр восемьдесят и неплохой атлетической фигурой, чему в немалой степени способствовало сначала серьёзное, на уровне кандидата в мастера спорта, увлечение спортивной гимнастикой, а затем дзюдо, в котором Андрей добился не меньших успехов. После школы поступить в институт с первого раза не удалось – не хватило нескольких баллов на выбранную специальность. С детства мечтая о небе, юноша мечтал конструировать самолёты, а идти куда попало, просто ради диплома, ему не хотелось. На призывном пункте спортивного паренька приметили, а его тягу к небу учли, определив в воздушно–десантные войска. Жизнь в первый раз преподала Андрею суровый урок – Советский союз в те времена отстаивал идеи социализма с помощью сапог и автоматов своих солдат. Именовалось это, правда, гордым словосочетанием «интернациональная помощь». Возможно, это действительно так и было – не Андрею с его восемнадцатилетним жизненным опытом судить, однако к увольнению юноша уже успел повоевать, даже награды имелись. Впрочем, разноцветным металлом на груди, вернувшись на гражданку, Андрей не светил – неудобно было, да и лучшей наградой для себя юноша считал тот факт, что домой он вернулся живым и здоровым. Насколько помогло ему в этом юношеское увлечение дзюдо – никто не считал, однако сам Андрей был уверен, что оно спасло ему жизнь. Опыт спортивных схваток на татами, чувство противника, привычка, а возможно, умение предсказать его действия – то, что обычно называют интуицией, проросло и укоренилось в рано повзрослевшем юноше за два полновесных года беспокойной службы. За это время Андрей привык доверять своей интуиции, иррациональному чувству опасности или чужого тяжелого взгляда, незримо буравящего затылок. Он, как с неразлучным автоматом Калашникова, сроднился со своей способностью…

Вернувшись на гражданку, отъевшись на маминых пирожках с вишнями и блинах со сметаной, отоспавшись и нагулявшись, в один из тихих летних вечеров юноша случайно проходил мимо своего старого спортивного клуба. Распахнутые двери и выходящие с тренировки молодые парни всколыхнули юношеские воспоминания, и Андрей, пропустив очередную усталую, однако не перестающую оживлённо о чём–то болтать группку мальчишек, тихо вошел в прохладный коридор. Постоял в самом начале, вдыхая знакомый запах пыли и пота, и медленно пошел в сторону борцовских залов, вспоминая каждый изгиб коридора. Дойдя до своего зала, снял ботинки и, оставшись в одних носках, тихо отворил дверь и зашел в зал…

За два года обстановка в клубе кардинально поменялась. Маты исчезли, оставив голый паркет. В пустом гулком зале медленно, словно танцуя, по крашеным дубовым паркетным планкам перемещался пожилой мужчина в ослепительно–белом кимоно с черным поясом. Каратист – неприязненно подумал Андрей. Ярый поклонник борьбы, юноша не любил новомодное руконогомашество, поднявшееся в последние годы на пене боевиков с актёром Брюсом Ли, а самих каратистов считал чем–то средним между танцорами и клоунами. Причем считал не без оснований – в армии ему уже приходилось сталкиваться с парнями, гордо именующими себя каратистами, некоторые из которых даже хвастались своими черными поясами. Короткие спарринги с этими адептами пустой руки быстро расставляли всё по своим местам. Да, ребята действительно умели очень красиво махать руками и ногами, и если бы Андрей оставался неподвижным, могли бы сильно его побить. Быть может, даже покалечить. Вот только всё, на что их хватало – это замысловатые балетные пируэты где–то вдалеке, на недоступной для проведения боевой техники дистанции. Стоило начаться настоящей схватке, и Андрей, уклоняясь и не давая этим черным поясам нанести по себе ни одного удара, резко сокращал дистанцию, после чего исполнял один из своих любимых бросков, одновременно переводя противника на удержание с болевым приемом. Ни один из встретившихся Андрею в армии каратистов не продержался против него и нескольких секунд, зато их командир роты, капитан, угрюмый молчаливый седой белорус, КМС по вольной борьбе, периодически возил слишком много возомнившего о себе бойца в пыли, заставляя лихорадочно стучать ладонью по земле. Поражения были тем обиднее, что командир не был выше, сильнее или опытнее Андрея – по спортивным званиям они были равны. Однако, когда дело доходило до очередной схватки, серо–стального цвета глаза пожилого капитана равнодушно смотрели сквозь бойца, безуспешно пытающегося провести хотя бы один из до этого безотказных приемов, а его руки и тело взрывались стремительными молниеносными движениями в самое неожиданное время, чтобы проделать со своим противником то же, что через мгновение он планировал проделать и сам. Казалось, капитан наперед знает всё, что будет делать его противник. Только через год, с трудом сведя поединок к ничьей, Андрей почувствовал законную гордость от слов своего командира: «Молодец, боец, толк будет». А через пару месяцев вообще роли поменялись…

И лишь много позже, перед самым увольнением Андрея, седой капитан, в очередной раз пролетевший мимо майорских погон, сидя перед арыком на вросшем в землю и высохшем до состояния камня бревне, напутствовал отслужившего своё и уходящего на гражданку солдата:

– Есть в тебе чуйка, Андрюха. Ты, главное, доверяй себе и слушай себя и свою чуйку – она тебе всю правду скажет и жизнь твою спасет. Враг, он ведь всегда сначала взглядом тебя поймает, да в мыслях уже представит, как тебя будет убивать. Услышь врага, пойми его – и останешься жить ты, а не он. Я же как сначала у тебя выигрывал – ты думаешь, что у меня опыта больше или техника лучше? Ты на голову выше меня по технике. Но не было в тебе чуйки, не слышал ты меня. А сам был как на ладони, я видел каждый твой шаг, каждый жест, который ты ещё не сделал, но непременно сделаешь через мгновение. Как я это видел – не спрашивай, не объясню, ибо сам не знаю. Чувствовал в горах иногда, как будто холодом в затылок повеяло? Если в камни сразу ушел – молодец. Живой, может быть, останешься. Не поверил чуйке – значит, не жилец… Впрочем, что я говорю? Смерть же тебе не раз в затылок дышала, а выжил… Вот поэтому и стал ты побеждать меня. Так вот, совет хочу тебе дать. Вернешься на гражданку, пройдет месяц–другой, война забываться станет, захочешь ты опять своим спортом заниматься – вижу же, что мысли о спорте тебя постоянно посещают. Не надо, не ходи. Не выйдет у тебя из этой затеи ничего хорошего. И знаешь, почему? Смертью ты отмечен, Андрюха. Медальки на твоей груди – это так, побрякушки. Для других. Ты же запомни, что игрушки для тебя закончились. Тебя убивали, ты убивал. И в горячке схватки можешь забыть, что поединок спортивный. Не раз я замечал, что глаза твои, со мной когда бьёшься, пустыми становятся, безжалостными и страшными. В такие моменты ты можешь убить, а ты давно уже способен убивать голыми руками, Андрюха. Когда–то можешь и не уследить. Не бери греха на душу, смерть уже в тебе, сынок, твоя задача теперь до конца жизни твоей – не выпустить её из себя…

– А если на меня нападут? Мало ли отморозков по ночам поживу ищут? Что ж мне, в угол забиться и трястись?

– А это уж ты сам для себя решай. Крови у тебя на руках немало, но за эту кровь с тебя взятки гладки, солдат – существо подневольное, за него командир и думает, и отвечает. Государство все смерти на себя взяло. Домой вернешься – за твоей спиной никого не будет. Убьешь, даже защищаясь – посадят. Законы у нас не для простых людей, а для уголовников написаны – защищаться сам не моги, должен милицию звать. В–общем, ты все понял, не маленький. Тысячи, десятки тысяч бойцов через эти горы прошли – большинство нормально живет. Вот и ты живи нормально. В бутылку не лезь, правды не ищи. И забрось ты свой спорт, не принесет он тебе добра…

Этот разговор всплыл в голове Андрея, стоящего в дверях и рассматривающего тренировавшегося спортсмена. Тот закончил тренировку, постоял несколько секунд неподвижно, затем, как бы встряхнувшись, расслабился, переведя взгляд на дверь, и, с улыбкой, сказал:

– Пришли заниматься, молодой человек? Не стесняйтесь, проходите!

Андрей смущенно ответил:

– Здесь же вроде раньше зал дзюдо был…

– А Вы что, молодой человек, дзюдо занимались? А каратэ попробовать не хотите?

– Да не, баловство это. Балет…

Мужчина сбросил улыбку, сразу посерьёзнев.

– И откуда же такие знания у молодого человека?

– Да так, имеется опыт…

– Может, тогда поделитесь?

Андрей замялся, понимая, что сейчас мужчина предложит спарринг. В голове плотно сидели слова капитана: «Смерть в тебе сидит, Андрюха. А ты можешь убить голыми руками».

Неправильно истолковав колебания Андрея, мужчина усмехнулся, добавив:

– Слова ваши, молодой человек, весьма обидны для меня. Искусству каратэ–до я отдал половину своей жизни, чтобы вот так услышать от сосунка сравнение великого воинского искусства с балетом. Может, все же делом докажете правильность вашей позиции?

Андрей вдруг подумал – а что, собственно, он теряет? Перед ним не мальчик, а серьезный мужик, который явно отдает отчет в своих желаниях и поступках. Почему бы и не попробовать? Надо же рано или поздно узнать, насколько был прав его командир? Ещё несколько мгновений помолчав, Андрей произнес:

– Ну что ж, можно доказать делом. Контактный спарринг? Фуллконтакт? Не возражаете?

– Хорошо, переоденьтесь, возьмите в раздевалке защиту и накладки на руки. Если нет одежды – можете остаться в ваших штанах, вижу, что любите армию… Хотите пойти служить?

– Нет, отслужил уже. Защита и накладки не нужны, будем работать так.

– Молодой человек, без защиты нельзя. Я, конечно, обычно контролирую удары, но всякое может быть. Несчастные случаи – вещь очень неприятная.

Улыбаясь, Андрей ответил с усмешкой:

– Какое же это боевое искусство, если в защите? И особенно – в накладках! Может, ещё и руки связать? Или вы боитесь?

Мужчина ответил не сразу, раздумывая. Потом, видно, приняв какое–то решение, сказал:

– Хорошо. Пусть будет по–вашему. Как вас зовут?