Лестница грез
Шрифт:
Шум и крик от происходящего привлек внимание и молодых гардемаринов. Обернувшись, они вместе с гулявшими по бульвару тоже наблюдали за полётом девичьей шляпки, но, увидев её приземление, только пожали плечами и продолжали спускаться по лестнице дальше к порту, перескакивая через одну, а то сразу и через две ступеньки.
Ниночка стояла бледная, ни жива ни мертва. Она не представляла, что теперь будет? Как она подвела Глашу, её бакалейщика. Но больше всего волновало, где теперь достать такую шляпку? К тому же девушка ещё разорвала, нет, скорее надорвала случайно юбку, когда пыталась
Какая-то незнакомая женщина ласково обняла девушку; прижав к груди, нежно гладила по волосам и приговаривала: «Не расстраивайтесь, милая барышня, вам родители закажут в Париже новую, ещё лучше этой». Но Ниночка не слышала ее, слёзы ручьем текли по её щёчкам. Другие прохожие тоже пытались утешить девушку, волосы которой, вырвавшись на свободу из-под шляпки, развевал волнами задувавший с моря ветер. Даже постовой, представившись, спросил, не нуждается ли она в помощи, не обидел ли её кто. Ниночка только покачала головой: нет, нет, никто, мою шляпку унёсло.
– Ну, так это не велика беда, барышня. Дело поправимое, - служивый улыбнулся Ниночке.
– Дай бог, чтобы то была единственная ваша потеря.
Она плелась по улицам, не замечая ничего вокруг. В голове стучало: облезшая дворянка, облезшая дворянка... Даже этот шикарный наряд она умудрилась превратить в драный. Ниночка уже была почти у дома, как почувствовала, что кто-то настойчиво толкает её в плечо:
– Барышня! Барышня! Остановитесь! Я еле вас догнал. Спасибо постовому, показал, куда вы пошли. Вот ваша шляпка.
Ниночка смотрела на шляпку, не веря собственным глазам. Вид шляпка имела, правда, ещё тот. Одна лента оторвалась, запутавшись в ветвях, да ещё лейтенантик мял её в исцарапанных руках. Только сейчас она рассмотрела окликнувшего ее молодого человека. С иголочки белый китель был испачкан, форменные брюки тоже, пыльные башмаки и потное, грязное лицо. Но, казалось, юноша ничего этого не замечал, он не сводил глаз с девушки. Так они оба и застыли, пристально вглядываясь друг в друга. И долго молчали. Первой опомнилась Ниночка: я - Нина. Молодого человека звали Владимир.
– Идёмте, - решительно взяв инициативу в свои руки, она повела юношу к себе домой. Молодой человек категорически отказывался. Как можно было в то время предстать перед родителями в таком виде. Однако Ниночка была непреклонна: «Вы понимаете, Владимир, первый встречный патруль - и вы попадаете на гауптвахту».
Познания девушки в воинских порядках рассмешили юношу и заставили сдаться. Глашу Ниночка представила ему как свою тётю. Пока Глаша колдовала над формой лейтенанта, молодой человек, укутавшись в простыню, сидел в гостиной и пил чай с Ниночкой. Молодые люди рассказывали друг другу разные истории из их жизни и жизни своих друзей. Ниночка забыла и о порванной юбке, и об испорченной шляпке.
В открытый настежь балкон смотрела, как бы следя за молодыми людьми, старая акация, наполняя комнату своим колдовским ароматом.
– Вы играете на фоно?- спросил молодой человек, увидев у стены небольшое кабинетное фортепьяно.
– Немного, я специально не училась, так, для себя, меня Глаша научила. А вы?
– Я люблю гитару, с ней на судне сподручней. Сыграйте мне что- нибудь.
– Что же сыграть, право, я не знаю, - смутилась Ниночка, потирая пальчики.
– А то, что вам самой больше всего нравится, - и лицо его вспыхнуло и залилось краской, даже пятнами пошло по шее.
Ниночка, переодетая в домашнее скромное платье, робко подошла к инструменту.
– Вы любите Чайковского?
– вполоборота спросила она.
– С удовольствием послушаю. Спасибо.
Владимир видел, как напряглась спина у девушки с тонкой талией, как мощно она взяла первые аккорды, и руки ее бежали по клавишам, и повороты головы не успевали за этими движениями, извлекавшими величественные звуки Первого концерта. У молодого человека перехватило дыхание не только от музыки, он вслушивался в нее и уже понимал, не сомневался, что встретил ту единственную на всю жизнь женщину. «Шляпка, шляпка, проказница шляпка, как я благодарен тебе», - повторял про себя молодой офицер.
Лестница, все судьбы с ней так или иначе связаны. Как ее только не называли: гигантская, бульварная, приморская, теперь вот Потемкинская. Хоть это название осталось от такого великого сына нашего несчастного отечества. Нигде во всем мире нет ничего подобного этому творению архитектора Боффо. Пять лет ее строил. Странная лестница, правда, Владимир? Так и тянет туда - и когда горько на душе, и когда радостно. Представляешь, как граф Воронцов любил свою жену, чтобы создать этот шедевр - водопад застывшего камня к ее ногам.
Старуха прищурилась и усмехнулась:
– «Полумилорд, полукупец...», нашкодил Пушкин великому гражданину России, говорят, потом жалел. А ведь граф Воронцов не побоялся подписать письмо на имя императора еще в 1820 году о необходимости отмены крепостного права. Вольнодумец! Здесь, в Одессе, под его крылышком и вызрело выступление декабристов в Санкт-Петербурге в 25-м. Одесса всегда была вольным городом, а тогда единственным в крепостной России. Эта лестница как символ свободы и ведет к раскрытым настежь морским воротам, а Воронцовский маяк вместе с Фонтанским указывают кораблям путь к ней. Поэтому наши мальчики и рвутся в морячки. Не правда ли, сынок? Какая-то она, наша лестница, и в самом деле необыкновенная... Лестница грез. Без нее Одесса и не Одесса. Так и тянет к ней, что с моря - скорее бы на нее взобраться, и ты дома, в Одессе, что с суши - скорее бы сбежать по ней и уплыть далеко-далеко.
Вера Константиновна прервалась, достала из комода полотенце, вытерла им пот со лба. Помолчав немного, она уже совсем другим, поникшим голосом продолжила:
Вот так, миленький, вот такая приключилась история начала настоящей любви твоих бабушки и дедушки. И всё на моих глазах. Славная была пара. Сколько знала Ниночку, всегда она его ждала, то из очередной экспедиции, то из рейса. Как сейчас вижу: гуляла я со своим сыночком, царство ему небесное, и вижу: стоит моя красавица, твоя бабушка, на той самой лестнице. Я ей кричу, машу, зову её, а она вся там, в порту, и больше ничего для нее не существует.