Лестница на седьмое небо
Шрифт:
— Извините, вы, наверное, удивляетесь, кто я такой и какое имею право вам надоедать. Дело в том, что я только что переехал в соседний коттедж, ниже по улице. А к нему еще не подведены коммуникации. Вот я и подумал: может, вы разрешите мне сделать пару звонков? Кстати, меня зовут Люк.
— Мелани, — ответила она, механически подавая ему руку.
Его пожатие оказалось крепким, но в меру. Ладонь у него была мозолистой, видно, он привык к физическому труду, да и джинсы у него были дешевые.
Несмотря на это, он производил впечатление человека,
— Люк… — повторила она уже тверже, намереваясь показать ему, что она не круглая дура.
— Люк Чалмерс, — почти весело представился он и мягко добавил:
— Надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я воспользовался возможностью, великодушно посланной мне судьбой?
Сержусь?! Сердце екнуло. Не самая лучшая характеристика того смятения, в какое он ее привел. Каким-то чудом, однако, ей удалось довольно сухо заметить:
— У вас привычка такая — целовать незнакомых женщин?
— Только таких красивых и соблазнительных, как вы, — серьезно ответил он.
— А это случается крайне редко. Настолько редко, что со мной — впервые.
У нее было такое чувство, что против воли она оказалась вовлеченной в какую-то неизвестную ей игру, которая, с одной стороны, была потрясающе интересной, а с другой — очень опасной.
— Вам нужен телефон? — напомнила она, с трудом переводя дыхание. — Он внизу. Я покажу.
Когда она проходила мимо. Люк нежно скользнул пальцами по ее ладони, и она опять вздрогнула. Его пальцы обвили ее запястье, а другая рука скользнула по лицу.
Уж не хочет ли он опять ее поцеловать? И еще раз довести до умопомрачения? Нет, слава Богу, вроде бы нет. Он просто что-то смахнул у нее с лица, и от неожиданности у нее даже перехватило дыхание. Она удивленно подняла глаза, и он показал ей клочок обоев.
— Если не ошибаюсь, в восемнадцатом веке женщины наклеивали мушки себе на лицо, желая привлечь внимание к глазам и губам. Но чтобы для этой цели использовали обои, такое я вижу впервые. Как жаль, что она прилипла к скуле, а не к губам, — добавил он насмешливо. — А то бы я опять потребовал награды.
Мелани попыталась собраться с духом и должным образом отреагировать на столь откровенные заигрывания, но, к собственному удивлению, смогла только бросить на него немой взгляд, про себя молясь, чтобы он не заметил, как ей хочется именно этого.
Что с ней происходит? Пол уже преподал ей хороший урок, и она поняла, как глупо доверять мужчинам, лелеять детские мечты о внезапном появление принца и любви с первого взгляда.
— Телефон, — напомнила она. — Телефон внизу.
— Ах да, телефон, — серьезно согласился он. Настолько серьезно, что она испугалась: уж не смеется ли он над ней? От этой мысли она смущенно покраснела. Ну что же, она, без сомнения, это заслужила. Зачем было позволять ему так с собой обращаться? Зачем позволила целовать себя?
Зачем… Зачем что?
Сердце болезненно забилось,
Телефон стоял в гостиной. Она провела Люка к аппарату, а сама ушла на кухню. Когда он сюда зайдет, она своим молчанием и холодностью заставит его понять, что, несмотря на тот поцелуй, она не поддастся его дерзким комплиментам и ухаживаниям.
Он явно разбирается в женщинах, в их тщеславии и уязвимости. Поэтому пусть знает: хотя они и близкие соседи, ни к чему не обязывающий роман, в коих он, без сомнения, дока, не входит в ее планы. Пусть лучше оставит свои комплименты и поцелуи для кого-нибудь другого.
Но когда Люк появился на кухне, на лице его было столь озабоченное выражение, что она тут же спросила:
— Что-то случилось?
— Да. — Ему было явно уже не до комплиментов. — Боюсь, что телефон мне проведут не раньше чем через несколько недель. Электричество, слава Богу, обещают подключить уже через пару дней. Но телефон мне просто необходим для работы!
— Для работы?
— Ну да, — подтвердил он. — Ведь я частный детектив.
Мелани не могла скрыть удивления.
— К-кто?
— Частный детектив, — повторил он как ни в чем не бывало. — У меня тут одно дело. Подробности я вам рассказывать не буду, естественно. Но коттедж я снял в надежде, что мне удастся спокойно поработать. Он стоит на отшибе, и беспокоить меня тут никто не будет. А это извечная проблема в деревне. Люди слишком любопытны и хотят знать все о своих соседях. В городе мы к этому не привыкли.
— Да, что верно, то верно, — согласилась Мелани. Она тоже заметила это, и поначалу ей даже стало не по себе от любопытства местных жителей, но потом она подумала, что за этим скрывается самое обыкновенное желание помочь.
— А вы не местная? — спросил он, едва скрывая удивление.
— Нет… в общем, нет.
Он подождал, словно приглашая ее к откровенности, но, поскольку она молчала, мягко сказал:
— Это нас объединяет. Два незнакомца в чужой стране.
Почему-то ей стало хорошо от этих слов, словно они давно были близки, но дух противоречия заставил ее чопорно возразить:
— Вряд ли можно назвать Чешир чужой страной…
— Вы так думаете? Деревня для горожанина — как другой континент, заметил он с ухмылкой и добавил, не дав ей ответить:
— Извините, я и так отнял у вас слишком много времени. Пожалуй, мне пора.
К собственному ужасу, Мелани поняла, что едва не пригласила его остаться;
Ей даже пришлось прикусить нижнюю губу.
Она молча проводила его до двери и с трудом заставила себя кивнуть, когда он сказал:
— А о замке нельзя забывать. Меня удивляет, что столь искушенная горожанка оставляет дом открытым.
От того, как он произнес слово «искушенная», Мелани вздрогнула, будто ее ударили, будто в самом слове заключалось оскорбление, насмешка, но, заметив улыбку в его серых глазах и непринужденную позу, она решила, что это плод ее воображения.