Летающие колдуны
Шрифт:
— Освященных домашних деревьев, — поправил я его. — Но осквернить домашнее дерево! Если ты попытаешься это сделать, то тебя уж наверняка сожгут. Вмешиваться насчет жен — это одно, а насчет домашних деревьев — совсем другое.
— Мы не можем брать сок от освященных домашних деревьев, — повторил Пурпурный. Я встревожился. Лицо его раскраснелось. — Но мы можем сперва снять благословение.
— Чепуха!
— Почему? Шуга снял благословение ткацких богов других деревень. Шуга снял благословение с женских имен. Почему я не могу снять благословение с
Он был прав.
— А почему не можешь? — спросил я.
— Потому что я не знаю заклинания, снимающие благословение, — ответил Пурпурный.
— Никто не знает, — возразил я. — Заклинаний, снимающих благословение с домашних деревьев просто нет. В них никто и никогда не нуждался.
— А я возьму и придумаю. Разве я не волшебник?
— Конечно, — ответил я.
— Лучший волшебник во всем этом спиральном рукаве и еще в двух соседних.
Он опять понес тарабарщину. Что ему сейчас требовалось, так это еще одна чашка пива. И мне тоже. Мы потащились в верхнюю деревню и вскарабкались в мое гнездо.
Я достал непочатый кувшин. Пурпурный сделал первый глоток. Где-то по дороге он потерял свою чашку и потому пил теперь прямо из горлышка.
— Как же ты собираешься снимать благословение с домашних деревьев, — спросил я.
Пурпурный оторвался от кувшина, поглядел на меня с упреком и пошатнулся.
— Пойдем и посмотрим!
Довольно неловко он выбрался из гнезда, и мы торопливо потопали через всю деревню к одному из самых больших домашних деревьев — гнезду Хинка Младшего.
Пурпурный еще глотнул пива и задумчиво уставился на дерево.
— Какому богу это дерево посвящено? — поинтересовался он.
— Хм, дерево это... Хинка Младшего... Думаю, оно посвящено Поуму — Богу плодородия. У Хинка четырнадцать детей и все, кроме одного — девочки.
— Ну-ну, — произнес Пурпурный. — Тогда мне следует снимать благословение зельем бесплодия, верно? Пиво, будучи алкогольным напитком, является средством очищающим. Да, в этом случае пивом можно пользоваться, чтобы что-то сделать бесплодным. Пиво должно входить в снимающее благословение заклинание. И, дай-ка подумать, надо еще использовать лепестки колючего растения, которое расцветает только раз в пятьдесят лет и еще...
Он продолжал что-то в том же духе. Я отпил пива и пошел вместе с ним обратно к его гнезду. Пурпурный исчез в нем, еще что-то бормоча. Из двери гнезда посыпался град предметов и волшебных устройств.
— Мусор! — прогремел голос Пурпурного. — Все это мусор... проклятье, не могу найти лепестки колючего растения... Можно его заменить?
— А это не опасно?
— Ты хочешь ждать пятьдесят лет?
— Нет.
— Я тоже. Заменяем.
Немного погодя, он сам вывалился из гнезда, неловко приземлился на вершину внушительной кучи волшебных предметов, и начал заталкивать их в большой короб.
— Мне ясно, Лэнт, что это дело надо еще исследовать. Давай вернемся в деревню и взглянем лишний раз на деревья.
Мы еще раз обозрели дерево Хинка. Красное солнце стояло на западе. У нас осталось
— Это ночное или дневное заклинание? — спросил я.
— Не знаю. Давай сделаем его утренним заклинанием. Пятичасовое утреннее заклинание.
Он еще отпил пива. Кувшин был почти пуст.
Пурпурный икнул и вытащил глиняную чашу. Он начал мешать в ней зелье, потом неожиданно изменил намерение и выплеснул содержимое на землю. Начал мешать другое, но тоже вылил — оно зашипело в луже первого. В конце концов он принялся ссыпать вместе порошки, понюхал смесь и поморщился.
— Фу! Почти-почти. Это подойдет. Все, что теперь требуется, это...
Он неожиданно выпрямился и объявил:
— Меня приперло.
Пурпурный подобрал накидку и огляделся в поисках кустов. Их здесь не оказалось. Пурпурный взглянул на чащу перед собой и пожал плечами.
— А почему бы и нет?
В чашу полилась горячая струя.
— Пурпурный! — закричал я. — Это просто гениально... испорченная вода сделает заклинание вдвое сильнее... испорченная вода волшебника! Клянусь!
Пурпурный скромно одернул накидку.
— Ничего особенного, Лэнт. Это вышло естественно. — И потянулся за пивом, объясняя: — Позже мне еще понадобится.
Он отпил, потом вернул пузырь мне. После чего осторожно поднял чашу с волшебным зельем.
— Теперь осталось сделать только одно.
Я опустил кувшин и спросил:
— Что же?
— Как что? Испытать заклинание, конечно!
И он тотчас начал петь и приплясывать вокруг дерева Хинка. На втором круге он почти запутался в своей накидке, но, к счастью, распутался раньше, чем упал со своей чашей. Он быстро скинул накидку, снова поднял чашу и начал приплясывать вокруг дерева и петь.
— Вот мы идем вокруг колючего растения, колючего растения... вот мы идем вокруг колючего растения в пять часов утра...
Я подумывал, стоит ли ему говорить, что он снимает благословение не с колючего растения, а с домашнего дерева, когда Хинк неожиданно высунул голову из гнезда и заорал:
— Это что еще за шум?
Он сморщил нос.
— И что это за ужасный запах?
— Ничего особенного, — ответил Пурпурный и снова двинулся по кругу. — Иди спи дальше, Хинк. Мы просто снимаем благословение с твоего домашнего дерева.
— Вы это что? — Хинк ощетинился и раздраженно выбрался наружу.
— Успокойся, Хинк, — попросил я. — А пока выпей пива. Я тебе все объясню.
Хинк вылил. И мы выпили. И мы рассказали ему, что у нас мало крови домашнего дерева, и как отчаянно нуждается в ней Пурпурный, чтобы покончить со своей летающей машиной и покинуть этот мир, и что он оказывает Пурпурному великую честь. Мы объяснили ему, что все это на день-два, а потом Шуга будет рад освятить его дерево заново.
К тому времени, как мы кончили объяснять, Хинк был почти такой же пьяный, как и мы. Он только согласно кивал головой, когда Пурпурный снова схватил свою чашу и начал петь и плясать вокруг его дерева, брызгая на него зельем.