Летающий водопроводчик
Шрифт:
Марий, наливающий ему полный бокал вина, и хитрый взгляд при этом: "Не разбавить ли водой?", тосты за дружбу, женщин, потом и сами женщины -- в смелых нарядах и улыбающиеся, какие-то пляски, хохот, песни, анекдоты... Припомнилось вдруг, как он кричал, что всех любит, а потом -- что в гробу всех видал в белых сандалиях. И бил себя в грудь, доказывая что-то, и шрамы показывал женщинам -- на коленке и локте. И вопросы, вопросы, которые как бы между делом задавал Марий. Настырные вопросы, с подковыркой. "Так-так-так,-Кошкин походил по комнате, кряхтя и натыкаясь на вещи, и вновь вернулся к окну.-- Чем же кончилось? Отчего
Кошкин сунул руку в плавки.
Транслятора не было...
Его не оказалось ни в брюках, брошенных у кровати, ни в клубочке носков, сунутых в новые сандалии, ни в постели, которую мигом вспотевший Кошкин суетливо перетряхнул два раза. "О боги!..-- заходил по комнате Кощ-кин.-- Неужели похитили? Тогда -- конец!.."
Кошкин быстро оделся и дрожащими пальцами стал застегивать пряжки сандалий. "Обмыли обновочку!
– поздравил он себя.-- Марий спер, буржуй недорезанный. Больше некому..." И вдруг в гудящем мозгу Кошкина засвербила мысль, что транслятор он как будто... как будто... Кошкин встал с кровати и огляделся. Вазы... Так-так. Одна из ваз показалась ему стоящей несколько иначе, чем утром. Кошкин на негнущихся ногах еле дошел до нее и сунул руку в темноту горлышка. Пальцы зашарили по прохладному шершавому дну, наткнулись на плоскую коробочку, уцепили ее, и Кошкин с бьющимся сердцем вытянул транслятор из вазы. Спрятал!..
И в тот же миг в дверь постучали, затем она бесшумно отворилась, и в комнату вошел Марий.
Кошкин замер над вазой, соображая, куда сунуть транслятор, который он прижимал к животу, и сунул его прямехонько в карман брюк.
– Вазу вот, понимаешь, осматриваю,-- с улыбкой забормотал он, выпрямляясь.-- Хорошая ваза, вместительная...
Марий стоял скрестив на груди руки и недоуменно разглядывал Кошкина, словно видел его впервые.
– Как самочувствие?
– - подмигнул Кошкин.-- Лихо мы с тобой гульнули...
Марий продолжал разглядывать Кошкина, и левая бровь его колыхалась вверх-вниз, словно пыталась улететь с лица. Марий придавил беглянку пальцем, выждал секунду и, убрав с лица руку, заговорил. Кошкин в недоумении приоткрыл рот: он не понимал ни единого слова из речи Мария. "Транслятор!
– сообразил Кошкин.-- Надо нажать зеленую кнопку!"
Продолжая говорить, Марий прохаживался по комнате, останавливался, вскидывал подбородок, надменно поглядывая из-под полуприкрытых век на Кошкина и напоминая в этот момент верблюда, и Кошкин, двигаясь вслед за ним, кивал, хмыкал и поджидал момента, чтобы незаметно ткнуть замечательную зеленую кнопку. Наконец он изловчился и ввел транслятор в действие.
– ... И не позднее, чем завтра утром, я должен отправить гонца в Рим, чтобы он сообщил о тебе,-- услышал Кошкин.-- Скрывать от великого Цезаря появление человека, который ведет такие речи, я не имею права! Я сказал!
– Какие речи?
– - испугался Кошкин.-- Чего я там наплел, Маркуша?
Марий в упор взглянул на Кошкина, и левая бровь вновь запрыгала на его лбу.
– Ты забыл, что обещал вызвать свет с помощью электричества?
И тут Кошкин припомнил, как во время застолья хвастанул лишку -пообещал римлянам зажечь огонь в прозрачном сосуде, именуемом лампочкой, надеясь, естественно, получить необходимые приборы от Егорушкина. "Эк, дал я маху!" -- раздосадовался Кошкин, но виду не подал.
– Помню,-- небрежно махнул он рукой.-- Сделаем. Денька через два устроим в лучшем виде...
– Ты обещал завтра утром!
– - строго напомнил Марий, ловя пальцем бровь.-- Можно ли верить твоим словам?
Кошкин взглянул на разогнавшееся к закату солнце и сказал, что можно. Пусть только сегодня вечером и завтра утром ему никто не мешает. Он сам позовет, если что-нибудь потребуется.
– Сделаем,-- уверил Кошкин и улыбнулся: -- Как там наши ребята -Сильва, Тиберий?..
Кошкин ожидал, что его пригласят к ужину, но Марий хмуро скользнул взглядом по растерзанной кровати:
– Пищу тебе принесут, когда попросишь...-- И вышел.
Вечером, когда огненный диск солнца стал заваливаться за горизонт, у Кошкина состоялся сеанс связи.
Услышав далекий голос Егорушкина, Кошкин чуть не прослезился. Первым делом он пожаловался на устроенное ему испытание и потребовал прислать ему лампочку, батарейку и провода, а еще лучше -- карманный фонарик. Иначе ему хана. Об обстоятельствах, предшествовавших "испытанию", он умолчал.
– Тьфу ты, черт!
– - выругался там, за своим пультом, Вгорушкин.-Влетишь ты нам в копеечку! Мы тебе уже папиросы и спички послали. Говорили тебе -- не болтай лишнего!
– Вы уж постарайтесь с фонариком,-- заныл Кошкин -- А то казнят, чего доброго, у них ума хватит. Завтра обо мне Цезарю хотят доложить...
– Цезарю?
– - ахнул Егорушкин.-- Эх, какой ты нам эксперимент загубил!..
– А чего надо сделать-то? Говорите -- может, справлюсь. Только тогда пистолет с патронами вышлите и ампулу с ядом, чтоб не мучиться в случае провала...
– Исключено!
– - отрезал Егорушкин.-- Только тебя к Цезарю и посылать...
– Не доверяете, значит...-- обиделся Кошкин, уже вообразивший себя по меньшей мере Штирлицем.
– Зачем тогда в древний мир направили?
– Никто тебя, дубину, не направлял. На фига ты в трубу полез?
– А вы забор почините,-- резонно заметил Кошкин.
– А то вахтеров понаставили, а в дырку все ваше НИИ вынести можно...
– Не твоего ума дела, -- прервал его Егорушкин.-- Слушай и запоминай. Фонарик получишь завтра утром. Папиросы сегодня, но кури скрытно; они табака еще не знают...
– Понято!
– При крайней опасности -- нажми красную кнопку.
– И чего будет?
– Что надо, то и будет... А перед возвращением прихвати что-нибудь ценное для науки. Пергамент с текстом или восковые дощечки с записями. Стырь культурненько. Об отлете мы тебя предупредим. Но твое возвращение, возможно, будет не совсем точным. Не исключено, что ты перелетишь двадцатый и угодишь в двадцать первый век. На пару деньков. И мы тут же трансформируем тебя обратно -- домой...
– Чего-чего?
– - возмутился Кошкин.-- Какой еще двадцать первый век! Кончайте химичить, ребята! Усасывайте туда, откуда высосали!
– Тебе разве не интересно побывать в будущем?
– пристыдил Егорушкин.-Посмотришь, как потомки живут, нам расскажешь...
– Чего я там забыл...-- заупрямился Кошкин.-- Мотайся тут, понимаешь, по векам из-за вашей неосторожности. И для здоровья, наверное, вредно. Там, небось, все давно в космос свалили, на Луну да на Марс...
– Кошкин, ты нахал!
– - определил Егорушкин.-- Тебе выпало такое счастье, а ты выпендриваешься!