Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!
Шрифт:
Занимаясь левым мотором, Девятаев поглядывал на стоящего неподалеку Мишу Емеца. Тот ждал условного сигнала и, конечно же, нервничал. Правда, виду не показывал. Держался.
«Наш мужик.
Емец был худощавым и невысоким, что однако, не мешало ему иметь весьма твердый характер. Он родился в селе Борки Гадячского района Полтавской области. С самого начала войны служил политруком в пехотном подразделении, носил звание старшего лейтенанта. В плен попал в июне 1942 года.
Выпустив облако темного дыма, ожил левый мотор. Обороты вала росли, все быстрее и быстрее раскручивая воздушный винт…
Тем временем никто из немецких авиационных специалистов рядом с «Хейнкелем» не появился. От столовой никто не бежал, а дежуривший на левом крыле Кутергин об опасности не сигнализировал. Значит, немцы еще не поняли, что у них под носом готовится побег, и тревога на аэродроме не объявлена.
Левый вышел на обороты малого газа. Включив в работу его генератор, Девятаев приступил к запуску правого мотора…
«Спокойнее, спокойнее. Я должен во всем разобраться. Только не паниковать. Только не нервничать. Я же видел, как фриц запускал моторы», – подбадривал сам себя Михаил.
И вот уже вращаются винты обоих моторов. Емец отсоединил электрический кабель, откатил шагов на двадцать тележку, запрыгнул на крыло и исчез в проеме входного люка.
Пока моторы прогревались, сердце в груди трепыхалось от волнения так, что в глазах помутнело.
– Быстрее, быстрее, – поторапливал Михаил стрелку температуры масла.
Наконец маслосистемы обоих моторов прогрелись, и Михаил осторожно увеличил рычагами раздельного управления обороты. Моторы послушно взревели, по фюзеляжу самолета прокатились волны легкой вибрации.
– Ну что у тебя? – нетерпеливо прокричал над ухом Кривоногов.
– Сейчас будем выруливать на полосу, – ответил летчик. – Наши все на борту?
Конец ознакомительного фрагмента.