Лети, звезда, на небеса!
Шрифт:
– И что теперь? – Алина озадаченно посмотрела на мужа. – Где же Аннушка? Что с ней? Ей же, наверное, плохо сейчас!
Глава 16
Алексей отшвырнул телефонную трубку и раздраженно осмотрелся, подыскивая очередной объект для вымещения накопившейся злости. Вот японцы, те – молодцы, придумали себе резиновые манекены для битья и отводят душу в любое время. А как ему, Алексею, отвести уставшую душу? Она только-только начала выбираться из вонючего липкого тумана, в котором
Опустошенная, вымотанная душа Алексея хотела сейчас только одного – покоя. Не было сил бороться с мерзким туманом дальше, вытаскивая из него воспоминания, теплые чувства, эмоции. Себя-то очистить от мерзости полностью не получалось.
А они все звонят, теребят, спрашивают! Сначала – Кузнечик, теперь вот – Сергей Львович. И главное – кричат, возмущаются. Анну им подавай! Да знали бы они…
Алексей хотел было брезгливо поморщиться, как всегда теперь при упоминании Анны, но почему-то не смог. Мышцы лица складываться в привычную гримасу не желали. Что-то внутри него бунтовало. Что-то скрытое пока в ядовитом тумане, но не погибшее, живое.
И вспоминать об Анне с отвращением больше не получалось. Потому что корыстная лживая дрянь вела себя совершенно неподобающим для дряни образом. Она уехала с дачи с небольшой сумкой и исчезла. В квартиру не заезжала, деньги, украшения, вещи не взяла. Бумагу, в которой заранее соглашалась с любым решением Алексея, прислала по почте. И за две недели – ни звука. Ни единого напоминания о себе. Оказывается, даже номер телефона она сменила.
Алексей вытащил из пачки очередную сигарету. Сколько он сегодня уже выкурил? Да какая разница!
В дверь гостиной постучали. Вот, еще и это! Катерина вела теперь себя подчеркнуто официально. Подумаешь, наорали на нее! А нечего было рыдать и причитать: «Где же Аннушка! Как же она, бедняжка, в ее-то положении!» Обычное положение, миллионы баб через это прошли!
Катерина выслушала тогда беснующегося хозяина, лицо ее стало отчужденным, она развернулась и ушла.
Потом-то пришла, но уже отстраненная и холодная. Она по-прежнему безупречно выполняла свои обязанности, но с Алексеем общалась теперь только в случае крайней необходимости, ограничиваясь минимальным набором слов. Прежних пламенных прочувствованных речей больше не было.
– Да, Катерина, входите.
– Алексей Викторович, обед готов, – входить она не стала, только приоткрыла дверь.
– Катерина, может, хватит, а? – поморщился Алексей. – Что за демонстрация, ей-богу! «Алексей Викторович!» Ты еще господином Майоровым меня назови!
– Хорошо, – кивнула Катерина и, развернувшись, направилась в кухню.
– Что – хорошо?
– Хорошо, господин Майоров.
Алексей пнул ногой ни в чем не повинный журнальный столик. Томная тонкостенная ваза, вовсю флиртовавшая со столиком, не удержалась на донышке и упала, разлетевшись на мелкие осколки.
Вдребезги. Как его жизнь, которую он,
Шаркая ногами, словно старик, Майоров потащил себя в пищеблок. Есть, как всегда в последнее время, не хотелось. Но придется, завтра начинается очередной гастрольный тур, и надо быть в форме. Если люди хотят слушать его песни, значит, они будут их слушать. А все остальное никого не касается.
Утром за Майоровым заехал Виктор. Вернувшись неделю назад с Канарских островов, отдохнувший и загоревший администратор сразу же нанес визит своему шефу.
Оказалось, правда, что шефу визит этот не особенно и нужен. Еще меньше ему нужны были расспросы о жене. И вообще, не забывайтесь, Виктор! Вы – мой администратор, вот и занимайтесь своими прямыми обязанностями, а в мою личную жизнь не лезьте! Да и язык за зубами держите.
Собственно, Виктор никогда и не бегал с вывалившимся языком, словно употевший кобель, однако объяснять это своему боссу он стал бы раньше. Но не теперь и не этому человеку.
Виктор замкнулся. На семь запоров. И повесил на двери табличку: «Администратор Алексея Майорова. Беспокоить только по служебным делам».
Так что задушевные беседы во время тура Алексей мог вести теперь только с одним человеком – с Ириной. И за десять дней сумасшедшей гастрольной гонки он очень сблизился с этой девушкой. У него словно появилась младшая сестра, ласковая, заботливая и понимающая. Ирина знала все о происшедшем. Она поддерживала Алексея, успокаивала его. И ни разу не позлорадствовала: «А я же говорила!» Она вообще не позволяла себе обсуждать Анну, осуждать ее.
– Знаешь, – Алексей давно уже перешел на «ты» со своей новой подругой, – меня только одно беспокоит.
– Что именно?
– Почему Анна не дает о себе знать? Она ушла тогда практически в чем была, ушла и исчезла. Не взяла НИ-ЧЕ-ГО! И ни на что действительно не претендует. Не звонит, не пишет, не требует.
– Вот и хорошо, – Ирина улыбнулась и протянула ему бокал с вином. Они сидели в номере Майорова, отмечали завершение гастролей. Самолет вылетал через три часа. – Не вижу повода для беспокойства.
– Да как-то это все… – Алексей повертел бокал в руках, потом отставил. Он не смотрел в это время на Ирину, поэтому промелькнувшей на ее лице досады не заметил. – Неправильно это, нетипично для таких женщин.
– Не знаю, – собеседница усмехнулась, – что для кого типично, а что нет. Как-то не задумывалась. Ты лучше скажи, что слышно с оформлением развода? В Москву звонил?
– Все нормально, – Алексей старался говорить спокойно, но голос предательски дрогнул. – Расписка Анны, пусть и не заверенная у нотариуса, помогла формальности быстро уладить. Осталось только одно – каким-то образом передать ей документы о разводе, а заодно сообщить номер счета.
– В смысле? – Ирина удивленно посмотрела на Майорова. – Какой еще номер счета?