Летние каникулы
Шрифт:
Двадцать человек. Элита Екатерининской губернии сидела на стульях в небольшом помещении и рассматривала меня, стоящего у небольшой трибуны.
Все они пришли на поминки по поводу гибели супруги Витановского. Со всеми из них миллиардер успел поговорить заранее. Сначала легкими намеками, а потом, после того как отсеивались самые неверующие, почти напрямую.
И вот они сидят предо мной. Роскошные траурные одежды, сияющие черные ботинки и туфли, холеные лица с нацепленными масками скорби и печали. Уверен, что большинству из них плевать как на
Я читал это на их лицах, в их позах, в их глазах. Презрение к окружающим, презрение ко мне. И, если к остальным они относились с опаской, и скрывали свои чувствами, глубоко пряча эмоции во взглядах и жестах, то меня они не стеснялись.
Очередной холоп, что решил развлечь уважаемую публику очередными дешевыми фокусами. Зачем его бояться, зачем скрывать презрение?
Я все это видел и буквально боролся с чувством омерзения. И вот с этими людьми мне нужно работать? Убеждать их перейти на нашу сторону
«Надо, Митька» — голосом моей мамы сказал я сам себе.
Улыбнулся людям смотрящим на меня. Еще раз, не используя навык Детектор лжи посмотрел на них.
Губернатор. Три мэра крупных городов губернии. Министр обороны губернии и несколько людей из администрации. И дюжина предпринимателей. Почти олигархи. Владельцы заводов и фабрик, шахт и полей. Мужчины и женщины.
— Дамы и господа, — вновь легкая улыбка тронула мое лицо, — я хочу вам кое-что показать. Степаныч, завози!
Двухстворчатые двери распахнулись, пропуская внутрь тележку на которой лежало что-то крупное, закрытое тяжелым брезентом. Вслед за повозкой, в помещение проник легкий запах гнили, отчего «уважаемые дамы и господа» брезгливо сморщили свои носы.
Тележка заехала в центр комнаты. Остановилась.
Я подошел к ней и похлопал по брезенту.
— Знаю, что вы думаете обо мне. Знаю, что вам сказали. Уважаемый Андрей Витальевич, наверняка рассказал вам о чудесном препарате, дарующем здоровье и вечную молодость. О невероятных способностях, которые появляются после того, как установите эту штуку себе в тело. Это все верно. Он не соврал ни в едином слове. Но вот об этом, — я ударил по брезенту, — он умолчал.
— Через несколько лет, — продолжил я, после некоторой паузы, давая сидящим осознать сказанное, — миллиарды подобных тому, кто лежит сейчас под этой тряпкой, вторгнутся на Землю. Им не известна жалость, им не известно сострадание. Они прилетят только с одной целью — убивать. Им не нужны ваши деньги, поэтому откупиться не получится. Им не нужны ваши предприятия, поэтому сохранить их вы не сможете. Им даже не нужны ваши жизни. Поэтому, скорее всего вы сдохните.
Я замер, рассматривая их лица. Вижу, что мои резкие слова смогли пробить брешь в их показном безразличии. Многие скривились, словно от зубной боли.
Но они не верили ни одному моему слову.
— Дамы и господа! Позвольте представить вам разведчика Роя!
Я сдернул брезент, являя взглядам
Раздались крики. Люди повскакивали со своих мест с ужасом в глазах рассматривая обезображенные остатки чудовища. Острые клешни, шипы на панцире, когти и клыки.
— Он один и он мертв, — перекрикивая испуганную элиту, сообщил я. — Но скоро их будет очень много! И они придут за вами!
И тут их проняло. И тут они поверили мне.
Глава 9
Глава 9.
Виталька Земин сам себе давно признался, что он неудачник. Только он мог поскользнуться и упасть в единственную лужу на улице. Причем в самую грязную ее часть. Только ему в гамбургере попадался болт, об который он чуть не сломал себе зуб. Да, администрация извинилась и дала купон на бесплатный завтрак, но настроение-то испорченное куда девать? Только под ним ломалась доска моста, по которому ежедневно ходили сотни человек. Итог — порванные штаны, царапина на голени и уколы от столбняка.
Вот и сегодня только его босс попросил остаться после работы, чтобы срочно подготовить отчет. Ну как попросил… В добровольно-принудительном порядке. Тоном, не терпящем возражений. И Виталька конечно же не нашел в себе силы отказаться. Только вздохнул тяжело да поправил очки в толстой роговой оправе.
Со зрением у него тоже было так себе. Вроде и было, но дальше двух метров клерк видел только смутные образы и тени. На операцию по улучшению зрения он старательно копил. Лет с девятнадцати. Вот только сумма, дарующая ясность взгляда, постоянно увеличивалась, и Виталька никак не мог добраться до заветной финишной черты.
Поэтому он таскал свои телескопы на носу и старался не смотреть вдаль.
А еще он ненавидел ночь. Ведь его зрение, вернее его отсутствие, плюс темное время суток превращали его в беспомощного, почти слепого человека, которому впору давать палочку для ориентации в пространстве.
Так что, Виталька судорожно делал отчет и с ужасом смотрел то на часы, то в окно. Там, наливающаяся красной медью монета солнца медленно проваливалась в копилку горизонта, внося свой вклад в сумму бесконечности.
Яркое светлое пятно ежедневно умиравшего светила ползло по стене, приближаясь к двери, намекая, что очень скоро покинет это помещение, оставив скромного клерка наедине с темнотой. И Виталька, явственно понимая подобные намеки, торопился. Чуть полноватые пальцы летали над клавиатурой, клацали мышкой и нетерпеливо отправляли готовые листы на принтер. Хрустящий агрегат выплёвывал горячие белые листы, которые мужчина нервно выдергивая из лотка, перечитывал, вглядываясь в черные строки сухого доклада. Ругался, увидев глупую ошибку, комкал несчастный отчет и швырял его в покрытую тонким черным мешком мусорную корзину.