Летние каникулы

Комаров Владимир Леонтьевич

Стопка готовых, свежеотпечатанных листов росла вверх, а терпение и нервы несчастного служащего стремительно заканчивались. Холодная капля пота зависнув на кончике носа, поймав последний, прощальный луч солнца, вспыхнула небольшой радугой, отразив ее на изогнутую правую линзу Виталькиных очков. Это вывело его из судорожного, одержимого приступа трудолюбия и он, очнувшись, потряс головой, сгоняя несчастную капельку. В очередной раз блеснув, она упала на стопку готового отчета, расплываясь влажным пятном.

—

Да, бляяя, — обреченно выругался клерк, наблюдая, как вода расползается на деле всего его вечера.

Он несколько секунд буравил проклятущее пятно, а затем, решившись, резко встал.

— Плевать! — потянулся к кнопке выключения компьютера.

— Плевать! — схватил толстую пачку отчета и буквально швырнул ее на стол начальника, который, наверняка, уже дрых в своей теплой кровати дома.

— Плевать! — громко хлопнул дверью, защелкивая ее, отрезая себя от осточертевшей работы.

И остался один в темном длинном коридоре, с гулкими полами и серыми, офисными стенами. Вмиг растеряв весь боевой настрой, Виталька робко посмотрел по сторонам и поплёлся к выходу, испуганно вздрагивая и слеповато щурясь вдаль.

Пикнул пропуском, подобострастно улыбаясь суровому охраннику, сидевшему на входе в здание. Почти прошептал ему «досвидания», тихонько выскользнул наружу.

На улицу. В темноту засыпающего города.

Схватив подмышку портфель, внимательно смотря под ноги, уставший клерк побрел домой. Последний автобус благополучно ушел в рейс еще полчаса назад, поэтому ему предстояла долгая, часовая прогулка по трудноузнаваемому в темноте надвигающейся ночи, городу.

Редкие машины, шелестя шинами, оставляя на линзах очков красные отблески, проносились мимо. Еще более редкие пешеходы мрачными тенями иногда мелькали перед его взором. А он шел. Синяя полоса экскурсионного маршрута служила отличным ориентиром, который он со своим зрением различал вполне сносно. Так человек и передвигался — уставившись вниз, строго придерживаясь нарисованной на асфальте линии.

Поэтому совсем неудивительно было напороться на стоявшего прямо на синей полосе тучного мужчину. Впервые с того момента, как вышел на улицу, Виталька поднял глаза вверх, рассматривая свою преграду. Грузный мужик зло смотрел на него и молчал.

— Простите, — проблеял перепугавшийся клерк, осторожно обходя внезапную преграду. Через мгновение он вновь опустил голову вниз, ища свою путеводную нить, и еще спустя несколько секунд забыл об инциденте.

А зря.

Злобный мужик долго смотрел в сторону удалявшегося человека и скрежетал зубами. Ориентиры были очень приблизительны. Слишком много неизвестных. Слишком общее описание цели. И этот нелепый мужичок с огромными линзами в очках вполне себе подходил под заданные параметры.

Виталька не любил эту улицу. Мало фонарей, густые, нестриженые кусты с темными,

черными, непроглядными тенями. Но если идти по ней, то расстояние до дома сокращается чуть ли не в два раза.

Выбор между горячей чашкой чая, ожидавшей его на кухне, и светлым проспектом, предлагавшем безопасный путь, был слишком очевиден. Ведь чай может и остыть.

Выдохнув и бесполезно посмотрев по сторонам, Виталька свернул в темноту аллеи. Еще крепче обхватил двумя руками потрепанный портфель, втянул голову в полноватые плечи, увеличил шаг.

Двести метров. Нужно пройти это расстояние, и до дома будет рукой подать. Жалкие двести шагов, которые можно сделать буквально за три-четыре минуты. Ну что может произойти за такой короткий промежуток времени?

В кустах зашуршало.

Кошка.

Подумал испуганный клерк, почти переходя на бег.

Сердце то проваливалось в пятки, то стучало у горла.

Еще шорох. Спереди, вот, совсем недалеко.

Подгоняемый страхом, Виталька резко свернул вправо, выпрыгивая на проезжую часть.

Грозный рык, прозвучавший сзади, раскаленной плетью стеганул по его ногам. Взвизгнув, человек бросился бежать.

Поздно.

Топот чего-то страшного, бежавшего за ним, возник из ниоткуда, эхом отразился от стены дома, и догнал его. Следом за звуком прилетел удар под колени.

Несчастный портфель полетел по асфальту. Виталька грохнулся рядом.

Он хотел закричать, но звуки застряли в его горле. Ноги, скованные страхом, совсем не хотели слушаться, и только руки судорожно шлепали по земле, ища спавшие с носа очки. Сзади доносились тяжелые шаги, жуткие рыки и еще что-то. Страшное, незнакомое.

Упавший человек оттолкнувшись, перевернулся, слепо шурясь, вглядываясь в нагромождение острых теней, что приближались к нему. Он понимал, что происходит нечто непонятное, нечто ужасное, и мозг рисовал ему в этих тенях, в этих отблесках, страшного маньяка с ножом в руках.

Его мозг ошибался.

Реальность была куда ужаснее.

Трансформировавшийся разведчик Роя, ощетинившийся когтями и клешнями, стоял в паре метрах над распростёршимся мужчиной, занося конечность для смертельного удара.

БААХБААХБААХ

Огненные искры вырвались из дробовика, врезаясь в громадную тушу, зависшую над упавшим клерком. Три громоподобных выстрела, слившиеся в один раскат, эхом заметались меж тесных кустов и домов.

Виталька от столь близких оглушающих звуков вжал голову в плечи, обхватил ее руками, съеживаясь в позу эмбриона. Что-то теплое полилось на него. Теплое и липкое. А затем громадное тело грохнулось рядом, едва не задавив свою несостоявшуюся жертву.

Из пробитого насквозь панциря хлестала темная жидкость, заливая лежащего рядом клерка, а тот, от страха, не мог даже пошевелиться.