Летние Приключения

Тимофеев Валерий

– Чудак ты, Ромка, - сделал вывод Антон.
– Если бы мы взаправду были убитые, разве ты бы сейчас был голодным? А? Ну чего набычился?

– Не был, - чистосердечно признался Ромка.

– Нас убили. Пусть понарошку. И в лагерь сбро-сили. А "сухой паек" наш где?
– Антон неожидан-но соскочил с кровати, забегал по узкому проходу.
– Да, скажи на милость, где наш законный "сухой паек"?

– В штабе остался.

– У них остался!
– показал Антон на пустые кровати.
– Ты здесь рассусоливаешься - можно-не можно, а они в это время твои

кровные тушенку и сгущенку с хлебом и печеньем доедают! Нас, можно сказать, игры лишили, жизни лишили. Ма-ло им! Еще и на произвол судьбы бросили, голо-дом уморить решили!

Антон прямо сиял от вескости собственных до-казательств. Как ловко он обосновал! Теперь и са-мому есть из мешка не страшно. Осталось поста-вить последнюю точку в его бурной речи.

– Они нам еще спасибо сказать должны.

– Нам? Спасибо?

– А ты как думал?! За то, что мы догадались съесть их печенье с яблоками, не умереть по-настоящему и тем самым спасли их от тюрьмы и позора! Вот!
– И Антон, достав яблоко, с чувством честно заработавшего человека, откусил большой кусок.

– Ловко!
– похвалил Ромка. Ему не требовалось более никаких аргументов.

– Со мной не пропадешь, - снисходительно ска-зал Антон.
– Набирайся сил. Мы им сейчас такую бомбочку подкинем, все лето вспоминать будут.

– Подкинем, - согласился Ромка. И кошки на душе, и мыши в животе перестали его волновать. Настроение поднималось с каждой съеденной пе-ченинкой.
– Давай, выкладывай, что там у тебя?

Антон нарисовал на листе большой огурец. Под ним провел извилистую линию. На голове огурца изобразил острые собачьи уши. Критически оце-нил свое творение и внес в рисунок коррективы. Огурец заполнил четырьмя неровными квадрата-ми и небольшим яйцом.

– Теперь похоже, - сказал сам себе.

Но Ромка был противоположного мнения. Он так и не смог угадать, что нарисовал Антон. При-шлось спрашивать.

– Это наш лагерь, - пояснил Антон.

– Это?
– Ромка не хотел верить своим ушам.

– Что же это по-твоему?
– начал раздражаться Антон.

– Мазня на постном масле!

– Сам ты - мазня! Не понимаешь ничего, так молчи!

– А ты не спрашивай!

– И не буду!

– И не надо! Мазила. Рисовать сначала научись!
– Ромку как художника злило такое отношение к творчеству.

– Чего мне учиться? Я что, картину рисую? Я карту рисую! А на карты учиться не надо. Захотел - нарисовал. И никому это не запрещается, между прочим!
– Ромка упорно молчал.
– Ну чего тебе не нравится? Это, - он ткнул пальцем в извилистую линию под огурцом, - речка Кизилка.

– Так и пиши! На картах все подписывают, что-бы мазню с речкой не перепутать.

– Подпиши сам, - попросил Антон.
– У тебя по-черк красивее.

– Давай, - согласился Ромка.
– Собачьи уши - это что у тебя?

– Горы.

– Огурец?

– Забор лагеря.

– Дыры в огурце?

– Столовая, качели, начальник лагеря, линейка.

– Яйцо?

– Тут еще флаг надо подрисовать, но я не умею, - сознался Антон.
– Это пионерская комната и зна-мя лагеря.

Ромка несколькими штрихами,

проведенными рукой мастера, сделал из мазни красивую карту.

– Ловко!
– теперь уже восторгался Антон. Они сравнялись и заговорили как и прежде - на рав-ных.

– Пока все сражаются за отрядные флажки, мы с тобой знамя лагеря стыбрим и спрячем!

– Вот еще! Зачем оно нам?

– А пусть поищут!

– Они его и искать не будут. Вызовут нас к Владимиру Петровичу с вещами и... прощай, ла-герь! Вот тебе и все поиски.

– Кто узнает?!

– У тебя шапка-невидимка есть?

– Нет.

– Там дневальный стоит!

– Ну и пусть себе стоит!

– Он нас выдаст.

– Если увидит!

– Он не слепой.

– А мы его отвлекем.

– Как?

– Голова есть - придумаем, - пообещал Антон.
– А ребята нам еще и спасибо скажут.

– Одни тебе за слопанное печенье спасибо ска-жут, другие - за сворованное знамя. Не много ли? Спина не заболит?

– Посмотришь, - уверенно сказал Антон.
– Ты из игры вылетел, потому и злишься. А, думаешь, они наигрались? Кончится "Зарница", пройдет немно-го времени и все еще захотят играть. А тут им - нате, получите! Знамя лагеря кто-то стыбрил. Вме-сто знамени записочку оставил: - "Ищите у синей качели". Они туда рванули, а там новая записочка.

– Не нравится мне такая игра.
– Ромке совсем не светило вылететь из лагеря.

– Не дрейфь, я все придумал! Нас никто и не заподозрит! Мы раскладываем в лагере пять запи-сок - здесь, вот здесь две и здесь. Пока они от за-писки к записке носятся - мы далеко уйдем.

– Сначала со знаменем по лагерю из конца в конец мотаться, а потом еще в горы идти? Да нас в один момент засекут!

– Нет, ты сегодня определенно не хочешь ду-мать. Мы, может, это знамя и воровать-то не бу-дем!

– А карта, а записки зачем?

– Для игры, - сказал Антон. В голову ему со-всем неожиданно пришла сногсшибательная идея.
– Мы знамя там же, в пионерской комнате спря-чем. Под матрасом у старшей вожатой. А запис-ками на ложный след наведем. Все будут думать, что знамя по-настоящему украли. Мы записки разнесем и в лагерь вернемся. А потом скажем - убитые были, скучали, загорать ходили, ничего не слышали, ничего не знаем. Ну как? Согласен на такое?

– Надо было так сразу и говорить, что знамя во-ровать не будем, - воспрял духом Ромка.
– Раз ни-чего не воровали, то и выгонять не за что.

– Конечно не за что, - поддакнул Антон.
– За шутки кто же выгоняет?

– Если за каждую шутку выгонять, в лагере ни-кого не останется, - убеждал себя Ромка.

– Даже сам Владимир Петрович иногда шутит.

– Ага! Мы в тот раз уголь в котельной таскали, кочегару Колбаскину помогали, идем потом на речку, а начальник и спрашивает: "Откуда, - гово-рит, - у меня в лагере негритята появились? Вроде не принимал. Надо проверить, в каком они отря-де." Я говорю ему: "Мы не негритята." А он. "Нет, братцы, шутите. По-моему, вы - самые настоящие негритята. Потому как на свиней вы еще меньше походите." Вот какой он шутильник.