Летний детектив
Шрифт:
Ругаясь, мужчины успели протопать через весь храм, не миновали и алтарь, из которого сутулый, сделав зигзаг, благополучно вышел. Разговор зашел в тупик, и единственным желанием последнего было в этот момент допятиться до двери и дать стрекоча. Но в запальчивости он потерял бдительность и ступил на нижнюю металлическую ступеньку лестницы. Может быть, им двигало желание возвыситься над круглоголовым, кто знает. Во всяком случае, этот шаг был ошибочным, сутулый попался, как в капкан. Теперь у него был только один путь — карабкаться вверх, пытаясь поймать рукой несуществующие перила. Не нащупав ногой очередную ступеньку, сутулый сел и взвыл плаксиво:
— Что ты ко мне привязался? Мы же обо всем договорились. Не сошлись в цене, а потому разбегаемся. Так поступают деловые люди.
— Скажите, какой бизнесмен! Ты из себя Гагарина не строй. Я уже на месте! Полнял? И при оружии! Не отдашь деньги, так я тебя самого здесь прибью, бесплатно, — круглоголовый схватил сутулого за грудки.
— Пусти, идиот. Пока ты еще никакого дела не сделал. А за обещание деньги не платят.
Сутулый неведомо как вырвался из крепких лап и довольно ловко побежал наверх. Круглоголовый загромыхал за ним.
— Дело сделать, что плюнуть, ты поклянись, что деньги сразу отдашь…
Их фигуры растворились в совершенной темноте второго этажа. Голосов тоже не было слышно, только скрипела, раскачиваемая ветром, висевшая на одном гвозде ржавая ставня.
4
Мария Ивановна так и просидела на кровати, не заснув до утра. На коленях ее прикорнул беззаботный Ворсик. Он спал, а пенсионерка внимательно следила, как светлеет окно и прикидывала, в какой час будет не стыдно и уместно разбудить Левушку, чтоб сообщить ему о ночном происшествии. Девять — рано, двенадцать — поздно, десять — самое то.
Однако до десяти часов утра Мария Ивановна столкнулась еще с одной неожиданностью. Оказывается, ночь в доме она провела не одна. В спальне на втором этаже поперек кровати лежала Лидия — жена Константина. Длинные, еще влажные волосы ее свисали до пола. Она была завернута в банную, перепачканную зелеными, травяными разводами простыню (понятное дело, вчера газон стригли). Из этого кулька торчали напедикюренные ноги с розовыми пятками.
Потом Мария Ивановна рассказывала Левушке: «Конечно, я закричала. Я ведь думала — труп. Вначале ее застрелил, потом ко мне пожаловал! Я хотела немедленно бежать к людям!» Но любопытство пересилило. Марья Ивановна обошла кровать, склонилась над несчастной. Стоило пенсионерке почувствовать густой сивушный дух и дотронуться до сдобного теплого плеча, как страхи ее пропали. Жива, голубушка! К бледной щеке Лидии прилипли травинки и лепестки каких-то сорняковых цветков. Зная голубушкин характер, Марья Ивановна вполне могла предположить, что Лидия пришла в дом не своим ходом. Очевидно, ее принес муж и сложил в спальне, как трофей. Угореть она не могла, в Левушкиной бане не угорали, а просто перепилась, стала буянить и портить людям настроение. Правда похоже, что Константин не на руках ее нес, а волочил по мокрой траве.
Все это целиком меняло картину событий. Кто бы не доставил в дом ночью Лидию, дверь он открыл Левушкиным ключом, а потом забыл запереть — это раз. Два — тоже обнадеживало. Не исключено, что мерзавец с пистолетом, явившись в дом, охотился вовсе не за Левушкой, а за этой голой мочалкой?
Население банного дома очухалось только к часу дня, и когда на открытой веранде все уселись пить кофе, Марья Ивановна отозвала племянника в сторону. Оказалось, что ее догадки на счет Лидии верны, она еще в машине прикладывалась к бутылке, а в парилке ее совсем развезло. Лидию волокли в дом сам Константин-Фальстаф и гость по фамилии Пальцев, тот самый — в исподнем.
Выяснив с Лидией, Марья Ивановна приступила к главной части своего рассказа. Днем история с незнакомцем и пистолетом выглядела совсем не страшной, можно даже сказать — комичной, поэтому Марья Ивановна ждала, что племянник рассмеется и скажет: вот, попугал кто-то пенсионерку шутки ради, а Левушка неожиданно стал серьезен. Он выспросил у тетки все подробности. Особенно его интересовало, как выглядел ночной гость. А шут его знает, как выглядел? Пенсионерка повторила те невнятицы, которые успела запомнить: черный плащ, мокрая шляпа, волосы…
— Идиот! — бросил в сердцах Левушка и ушел к гостям, поправляя на руке сбившийся бинт.
Марья Ивановна так и не поняла, себя он обругал или незнакомца с пистолетом. Она проводила племянника сочувствующим взглядом. Бедный мальчик, руку где-то поранил. Он и в детстве был такой — неспортивный, неповоротливый, только синяки да ссадины ловил на лету. Но голова при этом всегда была золотая. Сейчас говорят, чтоб разбогатеть, надо быть бандитом. Неправда ваша! Левушка разбогател именно за счет своих мозгов. Если человек талантлив, то он и в химии понимает, а именно по неорганической химии мальчик защитил диссертацию (выговорить название темы Марья Ивановна была не в состоянии), а потом и финансистом стал блестящим. И как это горько, что ее добрый, удачливый Левушка боится ночного негодяя. А то, что он его испугался, Марья Ивановна поняла со всей очевидностью.
Здесь, как озарение, пришла в голову свежая мысль. Если в ее дом наведался кто-то из своих, то его легко можно будет сыскать, потому что Ворсик оставил на нем свою метку. След от когтей долго заживает. Надо пройти по домам. Пожалуй, женщин из числа подозреваемых можно вычеркнуть. Деревенских она до времени тоже решила не учитывать. Сейчас суп заправит зеленью и пойдет. Ее визит никого не удивит — в одном доме соли попросит, в другом — секатор (свой куда-то подевала), в третьем спросит, как защитить от фитофторы помидоры, а сама тем временем пересмотрит все руки.
Идея понравилась Марье Ивановне не только тем, что она помогает племяннику, но и романтическим флером, в которую были облачены ее визиты. «Майскую ночь» читали? Да, да, Гоголя Николая Васильевича. Там панская дочь ударила саблей по лапе ведьму, оборотившуюся кошкой. А потом днем по перевязанной руке она ее и угадала. Только неприятно, что ведьма оборотилась кошкой. Зачем Гоголь в своей байке очернил благородное животное?
Последняя мысль не долго занимала Марью Ивановну. Уже азарт жег ей пятки. С кого начнем? С Флора, конечно. Флор меньше всего подходил на роль потенциального убийцы, но в его доме всегда было много гостей. С июня у него во времянке жили два молодых человека, художники. Это, конечно, уважаемая профессия, но и художник может быть убийцей и вором.
К разочарованию Марьи Ивановны дом Флора был пуст. Он был уже в полях, где творил свое концептуальное, доброе искусство. И помощники были при нем. Но не губить же в самом зародыше хорошую идею. Пенсионерка решила наведаться во второй дом к скульптору Сидорову-Сикорскому, правой руке Флора. Если самого Сидорова дома нет, то Раиса наверняка на месте. По такой жаре она в лес за малиной не пойдет, а земляника уже отошла.
Сидоров-Сикорский, старый, одышливый больной человек, тоже собирался в поля ваять какую-то неведомую конструкцию из дерева, лыка и сухих трав. Он растерянно кивнул гостье и потянулся к шляпе. Сидоров-Сикорский был вне подозрений, но Марья Ивановна успела взглянуть на его руки. Это были руки рабочего человека, ноготь большого пальца чернел от недавнего удара, гибкие пальцы уже тронул артрит, но кожа на запястье не имела никаких царапин.